Данная статья носит обзорный характер и посвящена описанию состояния преступности несовершеннолетних и политики ее социального контроля в современной Италии. Особое внимание уделяется обсуждению практик восстановительного правосудия и работе Центров по примирению жертвы и правонарушителя – нового социального института итальянской ювенальной юстиции.

Характеризуя современные тенденции преступности несовершеннолетних в Италии, необходимо заметить, что они не являются чем-то уникальным, а в целом присущи преступности молодых людей большей части стран современного мира. Среди качественных характеристик преступности несовершеннолетних современной Италии криминологи отмечают рост насильственных и преступлений, связанных с наркотиками, преступлений, совершенных мигрантами и женщинами.

Хотя преступления против собственности (кражи, получение, сбыт краденного) продолжают быть самыми многочисленными в общем количестве зарегистрированных преступлений, неоспоримым фактом современной криминогенной ситуации, характеризующим как взрослую преступность, так и преступность несовершеннолетних, является рост числа насильственных преступлений. Рост числа насильственных преступлений, таких как грабеж и применение физического насилия, при отягчающих обстоятельствах был замечен криминологами еще с конца восьмидесятых годов прошлого столетия. Однако показатели насильственной преступности конца 1980-х годов были в три раза меньше показателей подобных преступлений, фиксируемых полицией в настоящее время.

Грабеж, как и многие другие виды преступлений, является фактором, дифференцирующим территорию Италии по шкале «опасность/безопасность» граждан. Север и Юг страны выглядят достаточно ассиметрично по показателям грабежей, совершенных несовершеннолетними: 50 грабежей на 100 000 несовершеннолетних на юге, 35 в северных регионах и 44 в центральных регионах Италии. Наряду с ростом грабежей, в Италии наблюдается стабильно низкий уровень убийств, совершенными несовершеннолетними: за последние сто лет, данный показатель никогда не превышал в динамике ста случаев, в среднем ежегодный показатель убийств в Италии составляет пятьдесят случаев. Традиционно, большое количество убийств совершается в южных регионах страны: на Сицилии, в Калабрии, Пиглии, где, например, на 100 000 несовершеннолетних в возрасте 14-17 лет ежегодно приходится пять убийств. Это в десять раз выше, аналогичного показателя некоторых северных и центральных регионах страны, таких как, например, Ломбардия, Марке, Умбрия, Молиза, где подобный показатель составляет менее 0,5 случаев.

Рост преступлений, связанных с насилием, происходит на фоне увеличение числа преступлений, связанных с наркотиками (распространение, хранение и т.д.). По сравнению с началом 1990-х годов, когда указанный коэффициент «наркотической пораженности несовершеннолетних» – количество преступлений связанных с распространением наркотиков совершенных несовершеннолетними на 100 000 подростков в возрасте от 14 -17 лет – составлял пятьдесят, в конце 1990-х данный показатель уже намного превышал сто. При этом вовлеченность несовершеннолетних в преступления, связанные с наркотиками, в большей степени характерны для центральных и северных регионов страны.

Изменяется и социальный портрет молодого преступника. Сегодня ими чаще других становятся несовершеннолетние мигранты и девушки. Анализ статистики показывает, что на протяжении 1991-1998 годов число насильственных преступлений, совершенных молодыми иностранцами, увеличилось с 18% до 26%. Наибольшая часть несовершеннолетних правонарушителей – мигранты из стран бывшей Югославии, молодежь цыганского и румынского происхождения. Другая многочисленная группа несовершеннолетних правонарушителей – подростки из Марокко и Албании.

36% от общего числа всех преступлений, совершенных несовершеннолетними, приходится на девушек. При этом доля девушек-итальянок в числе правонарушительниц составляет только 14%. Подавляющее большинство девушек-правонарушительниц также являются иммигрантами. Здесь важно заметить, что многие несовершеннолетние правонарушители совершают правонарушения до достижения возраста минимальной уголовной ответственности за данные деяния, т.е. 14 лет, а потому не могут преследоваться законом. Этим во многом объясняется количественный разрыв в показателях регистрируемых преступлений и количеством судебных расследований в отношении несовершеннолетних.

Существующие региональные диспропорции в характеристиках преступности несовершеннолетних в Италии традиционно объясняются криминологами как экономическими, так и социально-культурными факторами. Согласно криминологическим исследованиям во многих странах мира, существует устойчивая корреляция уровня убийств с уровнем безработицы и экономическим благосостоянием населения. Действительно, отличительными чертами социальной жизни южных регионов Италии являются большой уровень безработицы и бедности, дополняемый высоким порогом культурной терпимости и принятия насилия коренным населением.

Другим фактором, объясняющим рост насильственной преступности и преступности, совершаемой иммигрантами, чаще называется организованная преступность. Не смотря на то, что организованная преступность (мафия) наиболее развита на Юге Италии, а высокая концентрация иммигрантского населения наблюдается, преимущественно, на Севере и в Центре страны, связь между ними имеет эмпирические подтверждения. Действительно, вовлечение несовершеннолетних в организованную преступность характерно в большей мере для южных регионов: Кампании, Калабрии, Пиглии и Сицилии. Несовершеннолетние жители данных регионов чаще вовлечены в следующие криминальные сферы, контролируемые организованной преступностью: вымогательство, хранение и продажа нелегального оружия и взрывчатых веществ, наркотиков. Согласно результатам эмпирического исследования, проведенного в южных, прилегающих к Риму частях страны, несовершеннолетние здесь в меньшей степени защищены от влияния мафии, в большей степени склонны разделять ее ценности и идеалы, представлять себя и свой дальнейший образ жизни в сфере организованной преступности¹. Местная социализирующая среда Юга способствует большей криминализации несовершеннолетних и предоставляет подросткам разнообразные механизмы интеграции во взрослую организованную преступность.

Исследование, проведенное Департаментом ювенальной юстиции Министерства Юстиции Италии (Ufficio Centrale per la Giustizia Minorile) в 1998 году также показало, что, хотя показатель вовлеченности несовершеннолетних в организованную преступность выше в южных регионах, данный механизм воспроизводства преступности также присутствует и в северных регионах страны. При этом, возраст вовлечения несовершеннолетних в организованную преступность в центральной и северной частях гораздо выше, чем в южных регионах. И, в отличие от Юга страны, несовершеннолетние на Севере вовлечены в организованную преступность, главным образом, путем участия в сфере распространения наркотиков. Согласно анонимным отчетам несовершеннолетних о совершенных ими преступлениях (self reported crimes), 94% опрошенных подростков северных регионов страны указали на то, что они когда-либо хранили, распространяли наркотики, в то время, только 25% их сверстников на Юге имели подобные криминальные практики, а больше участвовали в грабеже, вымогательстве, незаконном использовании оружия.

Италия является одной из европейских стран, лидирующих по числу нелегальных мигрантов из государств, не являющихся членами Евросоюза. Преимущественная часть нелегальных мигрантов поступает из соседних стран бывшей Югославии, Марокко и Албании. Результатами войны в Югославии стали потеря экономической автономии, кризис культурной идентичности, растущая маргинализация и криминализация цыганского народа, с одной стороны, и рост миграции большого количества цыганских групп на территорию Италии, с другой. Тяжелые условия проживания мигрантов (нелегальная миграция, бедность, слабые или отсутствующие социальные связи, неполные семьи, проблемы в школе) все это, безусловно, повышает риск маргинализации и вовлеченность в преступную и криминальную деятельность. Положение молодых людей из мигрантской среды повышает их незащищенность как перед эксплуатацией криминала (принуждение к торговле наркотиками, например), так и уязвимость перед полицией и ювенальным судом. Другими словами, несовершеннолетние мигранты имеют больше шансов быть вовлеченными в криминальную деятельность, так и быть задержанными, осужденными и направленными в закрытые учреждения, чем их итальянские сверстники. Последнее утверждение подкрепляется, например, исследованием Барбали (Barbagli), которое показывает, что вероятность задержания и последующего судебного осуждения подростка не-итальянца за кражу в супермаркете в два раза выше, чем подростка итальянца². На сегодняшний день очевидно, что подобная ситуация с криминализацией молодежи из эмигрантской среды является одновременно результатом существующих сильных механизмов «исключения» и депривации мигрантов, и слабости интеграционной составляющей национальной миграционной политики.

Ювенальная юстиция представляет собой сложный комплекс социальных институтов, и включает в себя непосредственно учреждения системы правосудия, так и другие социальные организации. В генеалогии современной итальянской ювенальной юстиции можно выделить пять периодов.

Как и во многих европейских странах, специализированные ювенальные суды не существовали в Италии до 1934 года. Поэтому первый период (1934-1956 г.) ознаменован открытием ювенальных судов и характеризуется преобладанием «карательной парадигмы» и уголовным наказанием несовершеннолетних преступников. Начало второго периода (1956-середина 1960 г.) определяется введением в действие в 1956 году целого ряда законодательных актов, существенно реформирующих национальную социальную политику и инфраструктуру социальных учреждений. Данный период характеризуется как «гуманистический» и отличается преобладанием административных мер воздействия применительно к несовершеннолетним, продиктованных реабилитационными идеями. Законодательные изменения третьего периода (с конца 1960-х – начало 1980 гг.) в области семейной политики закрепили преимущественное применение к несовершеннолетним правонарушителям мер административного воздействия³. Реформа сферы социальной защиты населения, процессы децентрализации административных органов власти и новый закон 1977 года, придали реабилитационным мерам в отношении несовершеннолетних другое значение, открыв четвертый этап развития ювенальной юстиции. На данном этапе муниципалитеты начали развивать собственные социальные службы на местах, включив несовершеннолетних в одну из целевых групп новых учреждений. В действительности, это означало смещение акцентов в социальной политике в отношении детей, совершающих правонарушения, и выведение реабилитационной работы с данной группой из сферы судебных социальных служб в область социальной защиты и работы с семьей. Проводимые реформы были направлены на преодоление социальной стигматизации и исключения несовершеннолетних, с одной стороны, и укрепление неформального контроля, путем привлечения к профилактике местного сообщества, с другой стороны. В результате социальное реформирование на практике сопровождалось целой серией конфликтов между судебным департаментом и муниципалитетами⁴. Начало пятого этапа связывается с 1988 годом, когда был принят новый уголовный кодекс Италии, закрепивший современную структуру институтов ювенальной юстиции. Как замечает А. Местиц, проблемы преступности несовершеннолетних и ювенальной юстиции в Италии традиционно были и остаются в большей степени вопросами юридическими, нежели политическими или социальными⁵. Генезис политики социального контроля преступности несовершеннолетних преимущественно происходил под воздействием критики со стороны академического и профессионального сообществ⁶.

Современный институт ювенальной юстиции в Италии включает в себя ювенальные суды, прокуратуру, судебные социальные службы и пенитенциарные учреждения. Все перечисленные учреждения являются подведомственными Министерству Юстиции и также тесно сотрудничают с другими заинтересованными группами и организациями, работающими в данной сфере, такими как, полиция, муниципальные социальные службы, волонтерские службы. Всего на сегодняшний день существует 29 ювенальных судов, 29 прокуратур и столько же судебных социальных служб. Все структуры традиционно располагаются в одном здании⁷.

В Италии, как и в ряде других стран, ювенальный суд формируется и состоит из профессиональных судей и определенного числа ассистирующих им судебных заседателей. Судебные заседатели регулярно отбираются из числа экспертов, профессионально занятых в работе с детьми и подростками в таких сферах, как психология, криминология, социология, психиатрия и др. Обычно состав судебных заседателей меняется каждые три года.
Ювенальные суды рассматривают дела гражданского, уголовного и административного характера. Возраст минимальной уголовной ответственности в Италии составляет 14 лет. Несовершеннолетние, совершившие правонарушения до наступления 14 лет, согласно законодательству не могут нести ответственность за свои поступки. Уголовная ответственность распространяется только на несовершеннолетних в возрасте от 14-18 лет, и только при условии признания его судом «полностью понимающим и осознающим свой поступок» (incapacita di intendere e volere). Административная ответственность распространяется на так называемое «социально-дезадаптационное», допреступное поведение (dissadattamento sociale) несовершеннолетнего в возрасте до 18 лет. В случае привлечения несовершеннолетнего к административной ответственности, суд может постановить поместить подростка под контроль социальных реабилитационных служб или направить его/ее в коррекционное учреждение (riformatorio giudiziario). Гражданские дела строятся в сфере защиты детей и подростков до 18 лет, находящихся без должного семейного надзора и попечения, или получающих объективно неадекватную некомпетентную родительскую заботу. В таких случаях суд решает изъять временно или постоянно ребенка из родительской семьи и направить его либо в приемную семью или интернатное учреждение.

Информация о преступлении поступает в прокуратуру от граждан, полиции и муниципальных социальных служб. Судебное расследование инициируется прокурором в каждом случае, где есть свидетельство о его необходимости. Согласно итальянскому законодательству суд может применить к несовершеннолетнему четыре меры воздействия, три из которых являются альтернативными мере наказания в виде лишения свободы. Ювенальный суд, как правило, использует все альтернативные меры, с целью недопущения несовершеннолетнего в тюрьму. Первая мера воздействия – это признание правонарушения «пренебрежительно незначительным» (‘irrelevanza del fatto’, ст. 27 448/1988). Это происходит в случае, когда проступок незначителен и случае. Вторая мера воздействия – суд может дать «судебное прощение», в случае, когда правонарушители приговорены к наказанию до двух лет лишения свободы и, когда возможно утверждать, что они не совершат повторного преступления. Применение указанной меры требует сохранения дела несовершеннолетнего на специальном контроле до достижения им/ей 21 года (ст. 169 448/1988). Третья мера воздействия – введенная новым уголовно-процессуальным кодексом 1988 года – так называемая мера «досудебной пробации» (messa alla prova). Здесь следует сделать замечание о национальной специфике итальянской службы пробации, которая отличается от подобных служб других стран. Пробация в Италии подразумевает лишь приостановку судебного разбирательства дела несовершеннолетнего на определенный промежуток времени. В течение этой остановки (пробационного периода, в среднем – восемь месяцев) несовершеннолетний обязан посещать реабилитационные и образовательные программы и проекты, зачастую организуемые местной церковью. Важно заметить, что мера «досудебной пробации» применяется ко всем без исключения видам преступлений, в том числе и к убийствам. Программы «досудебной пробации» составляются и руководятся работниками судебных социальных служб, и зачастую проводятся в сотрудничестве с муниципальными государственными социальными службами⁸. Штрафы редко используются как мера наказания несовершеннолетних, в отличие от стран англо-американской системы правосудия или Франции и Германии. Возмещение ущерба или вреда, хотя и предусмотрено законом, также используется крайне редко. Согласно судебным отчетам, ежегодно 30%-40% дел несовершеннолетних заканчивается «судебным прощением» и только 6% случаев направляется на «пробацию» (данный показатель растет год от года). Применение меры «пробации» в более широкой практике ограничена многими факторами, не в последнюю неразвитостью инфраструктуры социальных служб, особенно в более бедных частях страны⁹.

Итак, только в случае невозможности применения к несовершеннолетнему правонарушителю вышеперечисленных мер воздействия, суд приговаривает его к наказанию в виде лишения свободы. Сеть пенитенциарных учреждений для несовершеннолетних включает в себя 25 центров временного содержания несовершеннолетних (Centri di Prima Accoglienza) и 17 тюрем для несовершеннолетних (Instituti Penali Minorili). В центрах временного содержания несовершеннолетние находятся в течение первых дней после своего ареста в ожидании результатов расследования и слушания дела в суде¹⁰. Согласно статистическим данным ежегодно в тюрьмы Италии помещается около 2000 молодых людей. Средний срок нахождения несовершеннолетнего в тюрьме составляет пять месяцев¹¹. Поэтому ежедневно в тюрьмах страны находится до 500 несовершеннолетних заключенных, что делает Италию одной из стран с самым низким показателем несовершеннолетних заключенных среди государств Западной Европы¹².

Согласно исследованиям, за последние десять лет число коренных итальянцев в тюрьмах остается крайне незначительным. Исключение составляют тюрьмы, расположение на Юге страны, где мера лишения свободы применяется судом к молодым людям, совершившим насильственные преступления, такие, например, как вооруженный грабеж. В целом, начиная с 1990-х годов, тюремная изоляция применяется преимущественно к несовершеннолетним мигрантам, не имеющим должной социальной опеки и поддержки, а потому промышляющими торговлей наркотиками или мелким воровством и карманными кражами, как, например, часто бывает в случаях с девочками-цыганками. Согласно итальянскому законодательству мигранты, не имеющие социальной опеки, не могут ни работать, ни быть депортированными из страны до достижения ими 18 лет. Направление в изоляционное учреждение для мигрантов-правонарушителей остается едва ли единственной мерой воздействия, поскольку назначение «досудебной пробации» при отсутствии поддержки со стороны семьи и местного сообщества, понимается как невозможным и нецелесообразным. Если в 1983 году доля несовершеннолетних-иностранцев в тюремном населении составляла 30,7%, то в 1998 году – уже 53,2%.

Рост «женской» преступности» влечет увеличение доли женщин в тюремном контингенте: в 1983 году только 3,6% женщин приговаривались судом к лишению свободы, в 1991 – 17,0%, а в 1998 году этот показатель составил уже 20,2%. Анализ статистических данных показывает, что в 1998 году доля молодых неитальянок, приговариваемых судом к лишению свободы составляла 39,9%, в то время, как среди итальянок этот показатель был 3,69%¹³. Указанное, во-первых, может свидетельствовать о том, что, возможно, итальянки, совершали менее тяжкие преступления, и впервые попадали в видение полиции, чем их неитальянские сверстницы. Во-вторых, в отношении итальянок-правонарушительниц, возможно, избирались альтернативные тюремному заключению меры наказания, невозможные, по указанным выше причинам, применительно к их сверстницам-цыганкам.

Социальная неудовлетворенность ростом преступности несовершеннолетних, низкой эффективностью существующих программ профилактики и работой системы правосудия породила всемирное движение за восстановительное правосудие (restorative justice). Восстановительная парадигма правосудия, в отличие от «карательной» и «гуманистической» парадигм впервые равно ориентированы, с одной стороны, на чувства жертвы, ее/его переживания, а, с другой стороны, на способах более эффективного донесения до сознания правонарушителя факта причиненного им/ею вреда, боли другому человеку¹⁴. Восстановительная парадигма трактует правонарушение как конфликт – событие, разорвавшее социальную ткань жизни местного сообщества. Главная задача правосудия заключается в восстановлении баланса социальной жизни людей, утраченных ими в результате конфликта, примирении сторон-участников, опираясь, преимущественного на механизмы неформального контроля¹⁵. Основные процедуры восстановительного подхода включают в себя два главных компонента: медиацию/примирение жертвы и правонарушителя (victim- offender mediation), заглаживание вины (reparation)/ возмещение нанесенного вреда, ущерба (restitution). «Медиация – согласно М. Райту (Wright) – является процессом, в котором жертва(ы) и правонарушитель(и) встречаются для обсуждения проблемы с участием третьего беспристрастного лица (медиатора) либо непосредственно «лицом -к- лицу», либо заочно. Цель медиации – дать возможность жертве(ам) выразить свои чувства и претензии, а правонарушителю(ям) – осознать и признать свою ответственность»¹⁶. «Заглаживание вины обидчиком перед пострадавшим – в контексте медиации – помогает восстановлению права пострадавшего на возмещение ущерба (физического, эмоционального), причиненного ему в результате преступления. Если жертва не желает получить компенсацию лично, то она может быть сделана местному сообществу, где проживают обе стороны конфликта. Компенсация может включать как извинение, финансовую выплату, работы и услуги по возвращению или ремонту вещей, так и добровольное участие нарушителя в реабилитационных и образовательных программах¹⁷.
Начиная с конца 1980-х десятки восстановительных программ, в том числе и по примирению жертвы и правонарушителя, уже успешно действовали в США, Канаде, Австралии, Новой Зеландии, Великобритании и других европейских странах¹⁸. В Италии процедуры «примирения жертвы и правонарушителя» начали экспериментально применяться с середины 1990-х годов. Как отмечает А. Местиц, внимание итальянского профессионального сообщества к идеям восстановительного правосудия возникло еще до формального появления первого Центра по примирению (далее, ЦП) в Турине в 1995 году. Открытию ЦП предшествовали широкие дебаты в профессиональном сообществе о необходимости применения восстановительных практик: за четыре года 1992-1994 в специализированных профессиональных журналах ассоциации судей по делам несовершеннолетних было опубликовано четыре научных статьи, посвященных обсуждению вопросов восстановительного правосудия и теме примирения сторон.

Прежде чем преступить непосредственно к анализу практик восстановительного правосудия в работе ЦП, результатов их применения в ювенальной юстиции необходимо отметить три важных факта. Первое, настоящий уголовно-процессуальный кодекс ювенального судопроизводства в Италии (448/1988) не включает специальных частей по проведению «медиации»/ процедур «примирения жертвы и правонарушителя». Однако некоторые его нормы постоянно применяются в целях проведения практик восстановительного правосудия, в том числе и медиации. Второе, решение о направлении дела в ЦП судьи и прокуроры принимают, когда преступление затрагивает интересы людей, уже знакомых друг с другом, и преступление ставит под угрозу их взаимоотношения, и когда несовершеннолетний впервые предстает перед судом. Третье, в отсутствии специальных норм, прямо устанавливающих процедуру примирения сторон, судьи и прокуроры на практике направляют дела в ЦП, опираясь при этом на различные законодательные нормы.

Прокуроры наиболее часто направляют дела несовершеннолетних в ЦП, ссылаясь на статью Кодекса об «оценке личности несовершеннолетнего» в ходе «предварительного расследования» и/или «предварительного слушания дела». По заказу прокурора ЦП проводят «предварительное расследование»: изучают семью несовершеннолетнего, его ближайшее окружение и друзей. Судебная социальная служба также может по поручению судьи проводить социальное расследование по «оценке личности несовершеннолетнего», а может автономно заказать проведение подобного исследования Центру по примирению. Здесь важно отметить следующее: законодателем подобное делегирование функций также не предусмотрено. Указанное лишь дополнительно подтверждает вывод Э. Лемерта, сделанный им при анализе итальянской ювенальной юстиции еще в 1986 году: «служащие судебной системы поддерживают видимость законности, допуская некоторую степень широкой трактовки существующих законодательных норм, с целью их применения в ситуациях, не предусмотренных текущим законодательством»¹⁹. Итак, ЦП информируют прокурора и/или судью, судебные социальные службы о результатах «предварительного расследования» или результатах процедуры «примирения сторон», если таковое им было поручено. В случае результата успешного примирения сторон, прокурор принимает решение о прекращении дела.

Судьи, направляя дела в ЦП для проведения медиации и «предварительного расследования», чаще всего используют норму «направления на досудебную пробацию» (ст. 28 448/1988). Судья может направить дело в судебную социальную службу и/или в ЦП. Заметим, что подобные направления судей в ЦП не являются широко распространенной практикой по сравнению с практикой использования ЦП прокурорами. Одновременно с этим, судебные социальные службы также могут самостоятельно направить несовершеннолетнего в ЦП, как часть реабилитационной программы пробационного периода. В случае положительных откликов о прохождении несовершеннолетним реабилитационных мероприятий программы пробации, судья может принять решение о помиловании или прекращении дела, посчитав противоправное деяние подростка «пренебрежительно незначительным».

На сегодняшний день всего в Италии работает восемь ЦП: три на Севере стране (Милан, Турин, Тренто), три на Юге (Бари, Катанзаро , Фоглия) и два центра на острове Сардиния²⁰. Четыре из них работают с 1995/1996 года. Возникновение всех ЦП являлось инициативой уважаемых в муниципалитете профессионалов из числа ювенальных судей и социальных работников судебной системы, поэтому все ПЦ первоначально располагались в здании ювенального суда. Сегодня большая часть ПЦ находятся в отдельном здании, что открывает новый этап повышения их независимости от судебной системы. Все ЦП имеют финансирование из нескольких источников (муниципальный, провинции и региональный бюджет), а также получают методическую и организационную поддержку от Департамента ювенальной юстиции Министерства юстиции Италии.

Анализ статистики о работе ПЦ наглядно демонстрирует, что количество дел несовершеннолетних, направляемых судьями и прокурорами в ПЦ для проведения «медиации», медленно, но увеличивается год от года (Таблица 1).

Проведение «медиации» лицом-к-лицу возможно только при обязательном согласии, как самого правонарушителя, так и пострадавшей стороны. Анализ показывает, что доля согласившихся на «медиацию» несовершеннолетних значительно варьирует от их возраста и характера совершенного противоправного деяния. Основной «целевой» группой, с которой работают ЦП, являются подростки в возрасте 16-17 лет, совершившие преступления, против личности (таблица 2).

Наряду с этим, положительные результаты медиации также зависят от возраста подростка и совершенного им деяния: в группе преступлений против собственности положительные процесса результаты немногим выше, чем в группе преступлений против личности (таблица 3).

Все сотрудники, проводящие медиацию в ЦП, работают на волонтерских началах, в свободное от своей основой работы время. Согласно проведенному обследованию 42% всех медиаторов являются социальными работниками; 32% медиаторов являются судьями; 22% являются профессионалами, имеющими собственную практику, связанную с несовершеннолетними (адвокаты, психиатры и т.д.)²⁴. Анализ социально-демографического состава группы медиаторов показывает, что более половины медиаторов (56%), работающих в ЦП – женщины. В подавляющем большинстве медиаторы – молодые люди (от 28-35 лет -62%); не замужем/не женаты (58%), бездетны (52%); закончившие бакалавриат (68%), имеющие стаж работы медиатором до 3-х лет (48%); прошедшие формальную профессиональную подготовку и тренинг по проведению медиации, прежде чем приступить к работе (76%)²⁵.

Новый социальный институт обострил существовавшие ранее противоречия, обозначил новые «проблемные» точки системы профилактики и правосудия в отношении несовершеннолетних. Одним из проблемных моментов является плохо налаженная коммуникация и отсутствие обратной связи со стороны ювенальных судов, судебных социальных служб. ЦП, выполняя «социальный заказ» местного сообщества и предоставляя суду результаты собственной работы, не получают в ответ никакой информации об окончательном решении суда. Указанное напрямую определяет уровень удовлетворенности медиаторов от выполняемой ими работы. Согласно результатам исследования А. Местиц и коллег, большая часть медиаторов характеризует удовлетворенность своей работы, как «среднюю» (79%), при этом, число тех, чья удовлетворенность «низкая/очень низкая» (15%) вдвое превышает тех, кто испытывает «высокую/очень высокую» (6%) удовлетворенность от своей работы²⁶. В отсутствии формальных законодательных норм, работа нового института – ЦП – закономерно регулируется нормами неформальными. Взаимодействие медиаторов, судей, прокуроров, социальных работников судебных служб на местах во многом определяется их личными контактами и неформальными сетями.

Хотя ПЦ работают в Италии уже почти десять лет, они продолжают занимать маргинальную позицию в ювенальной юстиции. На сегодняшний день не существует единой системы оценки результативности их деятельности: каким образом оценивать рецидив, удовлетворенность получателей услуг, учитывать региональную специфику преступности несовершеннолетних, развитость инфраструктуры социальных учреждений и т.д.? О положительном социальном эффекте нового института можно, по мнению итальянских исследователей, говорить уже на основании того, что, во-первых, внедрение восстановительных практик ознаменовали культурный сдвиг в традиционной и в высокой степени консервативной системе правосудия. Во-вторых, на сегодняшний день дискуссии о том, что ЦП стали частью уголовного расследования и процесса, а результаты их деятельности так или иначе влияют на судебное решение, уже оформились в устойчивое консолидированное мнение экспертов и профессионалов²⁷.

Новое «лицо» молодежной преступности, новые тенденции ее развития в обществе логично требуют их учета и выработки адекватных мер социального контроля. Специфика национальной политики социального контроля Италии определяется политическими, экономическими, социальными и культурными факторами.

Современные попытки внедрить некоторые практики восстановительного правосудия в существующую ювенальную юстицию пока ставят перед профессионалами и международными наблюдателями большое количество дискуссий по острым вопросам, связанных с фундаментальными основами правосудия, соблюдением прав несовершеннолетних. Нужно ли вводить дополнительно в существующее законодательство специальные нормы, легитимирующие новый социальный институт – ЦП или существующих норм достаточно для внедрения практик восстановительного правосудия? Как должны быть организованы ЦП? Должны ли они быть учреждением судебной системы или иметь независимы статус?

«Сторонники» дополнительного законодательного обоснования процедуры примирения жертвы и правонарушителя ссылаются на маргинальную роль жертвы в итальянской судебной культуре и полагают, что новые нормы будут направлены на актуализацию роли «жертвы» в судебном процессе²⁸. «Противники» формализации института ЦП указывают на опасность того, что введение официальных правил приведет к ослаблению ее гражданского элемента и бюрократизации. Ряд экспертов опасаются того, что легитимация включения ЦП в судебное производство, возможно, нивелирует «традиционную функции судьи как посредника сторон». Этого не произойдет до тех пор, пока функционирование Центров по примирению регулируется неформальными правилами²⁹.

В настоящий момент обсуждается следующий сценарий дальнейшего развития ЦП в Италии. Во-первых, наделение ЦП независимым статусом, в них будут работать специально обученные медиаторы, а не служащие судебной системы на волонтерских началах. Во-вторых, предоставление медиаторам доступ к делам несовершеннолетних и совещательного голоса в определении целесообразности проведения медиации в каждом из случаев. Предполагаемые изменения должны способствовать усилению соблюдения прав несовершеннолетних (как правонарушителей, так и жертв) на беспристрастное и справедливое судебное решение³⁰.

Библиография.

1) Брейтуэйт Д. Преступление, стыд и воссоединение/Пер. с англ. Н.Д. Хариковой; Под общ. Ред. М.Г. Флямера.– М.: МОО Центр «Судебно-правовая реформа», 2002

2) Головизнина М.В. Региональная политика социального контроля преступности несовершеннолетних г. Санкт-Петербурга// Молодежная преступность/Под ред. Л. Ежовой. Санкт-Петербургский институт истории РАН, «Нестор-История, 2006. С. 50-66

3) Зер Х. Восстановительное правосудие. Новый взгляд на преступление и наказание. М., 2002

4) Baldry, A.C. (1998). Victim-Offender Mediation in the Italian Juvenile Justice System: the Role of the Social Worker, in British Journal of Social Work, 28, 729-744

5) Baldry, A.C., De Leo, G., Scardaccione, G. (1998). Victim-Offender Mediation in the Italian Juvenile Justice System: A First Attempt of Definition, in J. Boros, I. Munnich& M. Szegedi (eds.), Psychology and Criminal Justice, Berlin: De Gruyter
6) Barbagli M.(1995) L’occasione e L’uomo ladro.Furti e rapine in italia.Il Milano,Bologna

7) Chupp, M. (1989) ‘Reconciliation Procedures and rationale’, in Wright M. and Galaway, B. (eds.), Mediation and Criminal Justice: Victims, Offenders and Community, London, Sage;

8) Gatti U. and A. Verde. Comparative Juvenile Justice: an overview of Italy. In: J. Winterdik (ed.). Juvenile justice system: International perspectives (2nd edition). Canadian Scholars Press, Toronto. 2002. P.297-320

9) Gatti U., Verde A. (2002) ‘Comparative Juvenile Justice: An Overview on Italy’, In J. Winterdik ed. Juvenile Justice Systems: International Perspectives (2nd Edition) Canadian Scholars Press Toronto. p. 11

10) Lemert E. M. (1986). Juvenile Justice: Italian style, Law &Society Review, vol. 20, n.4, 509-544

11) Mestitz A. A First Survey on Victim-Offender Mediation in Italy. Paper presented at the Third International Conference on Conferencing, Circles and other Restorative Practices ‘Dreaming of a New Reality’, August 8-10, 2002, Minneapolis, Minnesota (http://www.iirp.org/library/mn02/mn02_mestitz.html)

12) Mestitz A., S. Ghetti, E. Cuiffo, I. Mastropasqua. Victim-offender Mediation with Juveniles in Italy (sept.19-20, 2003, IRSIG-CNR, Bologna, Italy), In Victim-Offender Mediation: Organization and Practice in the Juvenile Justice Systems (http://www.giustizia.it/studierapporti/mediazione)

13) Muncie J. The Globalization of Crime Control –the Case of Youth and Juvenile Justice. In: Theoretical Criminology, 2005, 9, 1, 35-64

14) Nelken D. Italian Juvenile Justice: a Lesson in Tolerance? In: Muncie J. and B. Goldson (eds.). Juvenile Justice: Critical issues. London, Sage, 2006 (forthcoming)

15) Peachey D.E. (1989) ‘The Kitchener Experiment’, in Wright M. and Galaway, B. (eds.), Mediation and Criminal Justice: Victims, Offenders and Community, London, Sage

16) Ricciotti R. (1982) Il diritto minorile a dei sevizi sociali: gli interventi amministrativi e penali. Maggioli, Rimini

17) Umbreit, M.S. (1986) ‘Victim-offender mediation: A National Survey’, Federal Probation, #12, p.53-56