ВВЕДЕНИЕ

Канадский проект "Национальная стратегия профилактики преступности" (National Crime Prevention Strategy, NCPS), первоначально запущенный в 1994 (Этап I), стал катализатором значительного прогресса как в количестве, так и в качестве политики и программ профилактики преступности в стране за последние годы. В настоящее время проблема заключается в опоре на существующие достижения, а также в применении полученного опыта об эффективных механизмах в разработке и реализации более полного и комплексного подхода к снижению уровня преступности и виктимизации, реинтеграции преступников и пострадавших, и повышении уровня общественной безопасности и защищенности.

Одна из основных трудностей, встреченных в этом отношении - проблема сопротивления изменениям.

Иногда мы слишком быстро допускаем, что профилактика является рациональным и основанным на фактах решением наших проблем, и что все согласны в том, что это эффективный подход. Дело в то, что нам еще далеко до единства мнений в этой области. Ведутся споры о природе так называемых проблем преступности и виктимизации и о том, где найти причины этих явлений. Вдобавок, существуют разногласия о характере требующихся нам решений и о наиболее эффективных способах реализации проектов по профилактике (Hastings, 1998; см. также Hastings, Leonard, Sansfacon and Roberts, 2005 для сборника статей по этому вопросу).

Более того, профилактика преступности действует в комплексной и сильно политизированной области: общественность и различные сектора системы юстиции испытывают сильные чувства к самому подходящему подходу к решению задач и оптимальных методах распределения наших ограниченных ресурсах. Добавок, эффективная профилактика обычно требует партнерских отношений и сотрудничества между участниками и секторами. Не удивительно, что существует огромный потенциал для конфликта интересов, и проекты по профилактике часто сталкиваются с проблемой сопротивления изменениям.

Данная работа посвящена сопротивлению изменениям в одной области профилактики преступлений: молодежь группы риска. Базовое допущение, положенное в основу данной работы заключается в том, что проекты по профилактике работают не в вакууме. Наоборот, они находятся под влиянием факторов развития в более широкой социально-политической сфере, затрагивают целый ряд организаций с потенциально конкурирующими интересами, и требуют широкого участия административных служащих, полевых специалистов и членов общины. Наконец необходимо признать, что "клиенты" системы, популяции как объект профилактики, могут иметь разные и конкурирующие точки зрения о том, что им нужно и где находится сфера их интересов.

Настоящая работа рассматривает более подробно некоторые их этих вопросов. Используя данные, полученные в сравнительном анализе ответных действий системы юстиции в отношении молодежи группы риска либо молодежи, находящейся в конфликте с законом в Канаде или Франции, работа попытается:

1. Кратко обсудить общий контекст проектов реформы в области ювенальной юстиции и профилактики преступности.

2. Описать интерес, который существующие органы юстиции могут иметь к проектам по реформе профилактики, и некоторые пути, которые эти органы могут выбрать для противодействия таким проектам.

3. Описать взгляды и интересы молодых рабочих и некоторые возникающие формы адаптации.

4. Описать, как молодежь воспринимает свой опыт взаимодействия с системой юстиции или профилактическим вмешательством, и обсудить какое отношение может иметь этот опыт.

Материал, использованный в данной работе, частично основан на результатах сравнительного анализа социального регулирования молодежи в Канаде и Франции (см. Hastings and Bailleau, 2004). Данный проект включает сотрудничество исследовательских групп, работающих на четырех площадках в Канаде (города Гатино и Монктон) и Франции (города Шартр и Сен-Назер). Задача проекта заключалась в описании и анализе логики и практической работы, направленной на молодежь группы риска или в конфликте с законом в наших двух странах. Проект рассматривал три основных вопроса: эффект политики децентрализации на общину (Канада) и местный уровень (Франция), организация работы органов юстиции и представления работников ювенальной юстиции, а также представления молодежи, охваченной деятельностью системы и то, как они осмысляют свой опыт¹.

Наша работа была в основном направлена на системы юстиции, и на различные представления и реакции участвующих сторон. Мы не предполагали, что сопротивление изменениям станет основным направлением нашего анализа. Однако обе наши страны испытали значительные изменения в политике и программах юстиции в отношении молодежи в период нашей работы на местах (2001-2003), а проблема изменения периодически оказывалась в подтексте наших находок. Данная работа позволяет тщательнее разработать данный аспект наших результатов. Цель работы состоит в том, чтобы оценить, как воспринимаются изменения, и как на них реагируют организации, участвующие в проектах профилактики, работники, занимающиеся реализацией программ и услуг, и молодежь как целевая группа этой деятельности.

Данная статья поделена на четыре основных раздела. В первом разделе кратко обсуждается общий контекст проектов реформы в настоящее время, а также адаптирует последнюю работу Давида Гарланда (2001), в которой разрабатывается аналитическая схема, позволяющая понять недавние преобразования в молодежной юстиции и профилактике. Следующие три раздела затрагивают проблему сопротивления изменениям на уровне органов юстиции, работников ювенальной юстиции, и молодежи как объекта вмешательства. Заключительные разделы статьи описывают выводы нашей работы в попытке определить некоторые рекомендации для подходов к изучению проблемы сопротивления изменениям.

1. КОНТЕКСТ ПРОЕКТОВ РЕФОРМЫ: КУЛЬТУРА КОНТРОЛЯ

В политике и практике уголовной юстиции существует тенденция к работе в узких рамках. Люди в основном специализируются на определенных областях и подходах, и не обязательно обращают внимание на более широкий социальный, политический и идеологический контекст, в рамках которого они действуют. В последнее время криминологи оспаривают такой подход (см. напр. Cohen, 1985). Одним из наиболее значимых современных примеров этого является недавно опубликованная книга Давида Гарланда "Культура общественного контроля" (2001).

Гарланд утверждает, что имеется сдвиг в базовых моделях, которые определяли нашу реакцию аномальное поведение и преступность в последние пятьдесят лет. Основная форма его аргумента обобщена в таблице 1.

Аргумент Гарланда заключается в том, что в 1960-х перспектива, которую он называет "уголовное соцобеспечение" (penal welfarism) доминировала в политике и практике уголовной юстиции. Данный подход включает две конкурирующие точки зрения. Первая - перспектива коррекционализма; она отражает позитивное обязательство по выявлению и разрешению различий (в мотивации или намерениях), которые приводят к преступному поведению отдельных лиц. Довольно много обсуждался вопрос, следует ли искать объяснение этим различиям на уровне отдельных лиц или социального взаимодействия, либо на уровне более значительного общественного воздействия. В любом из случаев была достигнута общая договоренность о том, что решения требуют долгосрочного подхода к реабилитации отдельных лиц или реформированию социальных ситуаций. Данный подход максимально соответствует обязательству по тому, что обычно называют "профилактика преступности через социальное развитие" (crime prevention through social development, CPSD)².

Либеральный легализм, с другой стороны сместил фокус на ответственность отдельных лиц за свои действия (этот также может быть названо как неоклассический подход). В настоящем подходе упор делается не на работу с отдельными людьми, а на обязанности перед правосудием (права) и пропорциональность. По мнению Гарланда, за это время коррекционалистский подход одержал верх над подходом легального либерализма. Вдобавок, за это время, контроль над преступностью в основном был оставлен "экспертам" и ни широкая общественность, ни политики не участвовали в обсуждениях по этому вопросу.

В этой работе не хватит места, чтобы отдать должное сложности аргумента Гарланда. Достаточно сказать, что в эти годы все больше и больше внимания широкой общественности и политиков стала уделяться привлекать проблеме преступности и резкому сдвигу в перспективах, которые доминируют в научной мысли в этой области. Аргумент Гарланда имеет двоякий характер (см. Таблицу 1). Вначале подход уголовного соцобеспечения потерял доминирующее значение в этой области, хотя и продолжает оказывать определенное влияние (особенно в более узкой области учреждений уголовной юстиции). Далее произошло смещение в сторону легального либерализма, и снижение обязательство по коррекционализму. Что более важно, культура контроля стала доминировать в политике и практике в этой области, особенно в США и в Великобритании.

Шесть элементов культуры контроля имеют особое значение для политики профилактики на основе обязательства по подходу CPSD (Garland 2001; см. также Bailleau et Cartuyvels, 2002).

1. Усиленный акцент на наказании в сравнении с исправительным воздействием. Отражает мнение широкой общественности о том, что "ничто не действует" в реабилитации преступников, выражение разочарования общественности в связи с последними событиями.

2. Более популистский подход к преступности и преступникам, а также тенденция к демонизации преступников – преступность и юстиция сильно политизировались.

3. Приспособительная реакция, которая в сегодняшней криминологии смещает акцент от преступников к риску. Существует научный интерес к выработке краткосрочной реакции на опасные ситуации (например, путем принятия мер по профилактике преступности с учетом ситуации), со снижением поддержки долгосрочных проектов по изменению преступников (напр. через подход CPSD).

4. Делегитимизация экспертов и экспертизы пользу "здравого смысла" – снижается поддержка логики долгосрочных инвестиций, таких как типовые проекты или инициативы CPSD, и меньшая готовность дожидаться результатов.

5. Признание пределов государства и перенос акцента на партнерства и на обязанность общин брать на себя заботу о своей судьбе.

6. Частный сектор приобретает все большее значение роль в уголовной юстиции – это вызвано интересом в "продаже" страха преступления, и упором на типы продуктов и услуг, предлагаемых частным сектором (обычно они предусматривают технологические решение или акцент на безопасности). Работа Гарланда в основном рассматривает события в США и Великобритании, но есть основания полагать, что некоторые из основных тем культуры контроля повлияли на ситуацию и в Канаде. Политизация преступности, популярность ответных карательных мер, делегитимизация экспертов и смещение ролей общественного и частного секторов в уголовной юстиции - все это обуславливает климат, который не может быть таким восприимчивым к приоритетности подхода CPSD в профилактике преступности. Существует риск в том, что подход CPSD может "не соответствовать времени", и что правительства и организации общины могут встретить сопротивление попыткам создать и разработать типы сложных и комплексных долгосрочных инициатив, которые потребуются, если подход CPSD оправдает свои обещания.

2. ПРОБЛЕМЫ ДЛЯ ОРГАНОВ ЮСТИЦИИ

Сдвиги, которые сопровождали переход к культуре контроля, имеют существенные последствия для организаций, работающих в юстиции, особенно в таких областях как молодежная юстиция и вмешательство для молодежи в группе риска. В Канаде главным направлением реформ и изменений было недавнее введение в действие Закона "О ювенальной уголовной юстиции" (Youth Criminal Justice Act, 2003), и реорганизация согласно новому закону деятельности ювенальной юстиции. Во Франции, произошла смена правительства и сдвиг вправо политического спектра в части реакции на такие злободневные вопросы как отсутствие безопасности и молодежная преступность. В обоих случаях имеются сильные признаки того, что ювенальная юстиция, область долго пользовалась монополией в выявлении проблем (диагностике) и реализации решений, стала привлекать большее внимание общественности и власти. Это привело к значительному давлению на органы ювенальной юстиции, которые теперь вынуждены обосновывать свою деятельность и само право на существование, и отчитываться о своей работе.

Данный раздел рассматривает три измерения этих изменений: меняющийся характер работы ювенальной юстиции, сдвиги в полномочиях и контроле, а также увеличивающаяся зависимость от партнерских отношений и общины. Обсуждение опирается на результаты нашей работы на четырех площадках, изучающихся в рамках канадско-французского проекта. Рассматриваемый материал включает описательный анализ 65 организаций и интервью с более чем 100 ключевых информаторов (см. Hastings and Bailleau, 2004:12-14).

2.1. Меняющийся характер работы

По мнению многих администраторов и работников, с которыми мы беседовали, имеется повышенный спрос на их услуги, но необходимые ресурсы не успевают расти пропорционально спросу. Результатом является постоянная борьба за то, чтобы сделать больше с меньшими ресурсами, и переопределить основные функции служб или организаций.

Одной из актуальных проблем была и есть растущая зависимость от отхода от формальной (на базе суда) реакции на молодежь в конфликте с законом. Все согласны с тем, что нужно многого добиться от реакции, которая в потенциале может быть более быстрой и избегать потенциально негативного клейма формальной судебной процедуры. Однако, процесс может быть сложным. Иллюстрацией может служить программа альтернативного воздействия в городе Халл (ныне часть проекта "Город Гатино"). Программа альтернативного воздействия начинается государственным обвинителем, который принимает решение не передавать дело в суд (по крайней мере в текущий момент) и направляет досье несовершеннолетнего соответствующему работнику по делам молодежи. Работник встречается с несовершеннолетним, принимает решение о соответствующих альтернативных мерах в данном случае, и направляет досье в организацию по месту жительства, которая ведет надзор за выполнением альтернативных мер. Та же организация также отвечает за надзор, порученный судом в контексте приговора пробации.

На первый взгляд, такая программа кажется эффективной реакцией на проблему повышенного спроса. Однако, это может вызвать некоторые проблемы. Во-первых, дивергенция (замена уголовной ответственности альтернативными видами исправительного воздействия) ограничивается относительно незначительными преступлениями, в которых несовершеннолетний признает себя виновным и демонстрирует готовность к сотрудничеству. В результате этот подход увеличивает спрос на услуги (так как в противном случае многие из этих несовершеннолетних были бы более или менее проигнорированы), но при этом делается мало, чтобы повысить способность реагировать на значительную потребность или серьезные случаи. Есть подозрение, что давление спроса так велико при необходимости быстро прореагировать на все случаи, что молодежь, более сильно нуждающаяся в помощи, либо не попадет под действие механизма реагирования или не получит требующейся помощи тогда, когда она им больше всего нужна, или была бы наиболее эффективной. Актуальность этой проблемы заключается в том, что она является источником части сопротивления новому Закону "О ювенальной уголовной юстиции", особенно в провинции Квебек (см. Trepanier, 2004).

Вдобавок, возникает ощущение, что организации в общинах находятся в положении зависимости. Их продекларированная миссия состоит в основном в посредничестве и восстановительном правосудии, однако их выживание зависит от заключения договоров с государственными органами на оказание услуг по контролю и надзору. Данное решение является более гибким и экономически эффективным для верховной власти, судов и центров работы с молодежью, но это решение компрометирует основную миссию рассматриваемой местной организации.

Также возникают проблемы когда дело доходит до определения измерения альтернативных мер воздействия. Тенденция заключается в определении успеха как простого завершения назначенной меры воздействия; если несовершеннолетний делает все, что от него требовали сделать, мера воздействия считается успешной. Наши респонденты не горели желанием рассуждать о значении меры воздействия для молодежи, или о воздействии на будущее поведение. Тогда мы имеем дело с альтернативой стандартному судопроизводству, которая не является альтернативой к производству дела государственными органами. Кажется, ирония заключается в том факте, что больше (а не меньше молодежи) проходят через ту или иную сторону системы ювенальной юстиции. Система реорганизована, но не уменьшилась. Это существенно повышает давление, которое чувствуют органы юстиции как в государственном секторе так на уровне общины, и приводит к постоянным попыткам, повысить эффективность системы и ее способность быстрого реагирования.

Эти факторы давления осложняются сопутствующим явлением: растущее проникновение пенитенциарной системы в другие сферы общественной жизни.

Самым лучшим примером этого является эффект политики "нулевой толерантности" в школах. Представители органов юстиции прямо заявляют, что им приходится все чаще и чаще брать на себя решение проблем, которые другие больше решать не хотят или не могут. По-видимому, сейчас школы просто избавляются от решения части проблем школьного поведения и передают их решение полиции и системе юстиции; этот подход облегчает работу школ и позволяет школам вообще отказаться от ответственности за этих подростков. Работники по делам молодежи также выражают мнение, что многие семьи обращаются в систему юстиции с просьбой повлиять своих детей, с которыми они уже не могут справиться.

2.2. Сдвиги в полномочиях и подотчетности

По общему представлению, ювенальная юстиция - это ритуальная пьеса, показываемая в зале суда под руководством председательствующего судьи. Однако, это представление все меньше отражает то, что на самом деле происходит в большинстве дел несовершеннолетних, проходящих через систему ювенальной юстиции. Как уже предполагалось, большая часть молодежи, сталкивающейся с судебной системой, никогда не видели зал суда. Большинство при этом проходят через предварительную внесудебную процедуру, хотя и менее формальную. Вследствие этого решения теперь принимаются более широким кругом работников системы юстиции. Например, новый закон "О ювенальной уголовной юстиции" официально сохранил обязанность полиции рассматривать меры исправительного воздействия, альтернативные официальному судопроизводству, и придал полиции гораздо более широкие обязанности по принятию решений. Во Франции сдвиг в обязанностях по принятию решений произошел больше в части увеличения полномочий государственного обвинения за счет ювенальных судей. В обоих случаях это вызвало озабоченность, как со стороны тех, кто ощущает потерю контроля, так и со стороны работников по делам молодежи, озабоченных тем, что они могут утратить ресурсы, необходимые для их работы. По мнению работников, необходимость быстро реагировать все большее количество рисков несовершеннолетних приводит к депрофессионализации их работы. Они все больше ощущают, что теперь все больше должны работать с документами и делами, а не реагировать на нужды молодежи.

2.3. Партнерские отношения и община

Один из вариантов реакции на это давление заключался в подчеркивании важности партнерских отношений и роли общины. Язык партнерства заключает понятие, что инициативы по совместному принятию решений позволяют добиться экономии масштаба. Как минимум, есть надежда избежать дублирования функций и что в идеале сильные стороны одной организации или службы могут компенсировать ограничения другой. Надежда заключается в повышенной возможности предоставлять клиентам высоко-качественные комплексные услуги посредством координации, сотрудничества и межведомственной или горизонтальной интеграции.

Однако на практике партнерство может быть рискованной инициативой. Концепция охватывает спектр различных типов взаимоотношений. С одной стороны, они могут предусматривать ограниченный обмен информацией о планировании и работе, или даже координацию определенной деятельности. С другой стороны спектра - инициативы, которые требуют совместного выполнения поручений (особенно в части контроля и доступа к клиентам) и использования ресурсов и полномочий по принятию решений. Очевидно, эти последние типы партнерских отношений воспринимаются как более рискованные.

Аналогичная неопределенность относится и к понятию общины³. Согласно общей точке зрения, ценность вовлеченности в общину отражает сочетание близости и знания о местных проблемах, и потенциал планирования "снизу-вверх" в реализации местных решений местных проблем. За всем этим кроется язык местной ответственности в участии и в определении, и в решении местных проблем (Crawford, 1998; NCPS, 2003; Roche, 2005) и надежда, что община будет устойчивым источником новым ресурсов.

Все же, на канадских площадках есть мало признаков того, что большая часть деятельности местных служб не зависит от государственных правоохранительных органов и органов юстиции защиты. Напротив, создается впечатление, что большая часть их работы осуществляется в контексте формальных соглашений с государственными органами, и что в большинстве своем они скорее предусматривают альтернативные способы осуществления традиционного вмешательства, а не новую практику работы. Большинство представителей этих организаций высказывают разочарование тем, что они считали обычным явлением: их благие намерения подрываются финансовой зависимостью, а это ограничивает их способность выполнять новую работу. Новое заключается в способе оказания услуг, но не обязательно в услугах, предлагаемых молодежи.

2.4. Заключение: организации и сопротивление изменениям

Этот раздел был в основном посвящен взглядам и нуждам администраторов или старших представителей агентств, участвующих в нашем проекте. Их мнения отражают ряд соображений по проблеме сопротивления изменениям. В большинстве своем, есть мнение, что недавние реформы в уголовном праве и молодежной политике и практике выявили ряд непредвиденных последствий, существенных для жизнеспособности их агентств и их возможности осуществления работы. Основные проблемы, вызывающие озабоченность, следующие:

1. Многие проекты реформ проводятся из центра и не обязательно отражают местные нужды - агентства чувствуют, что оспаривается их способность контролировать определение проблем или типа требующихся решений. В области молодежной политики, данная проблема в основном заключается в угрозе возможностям этих организаций отвечать на нужды молодежи.

2. Язык партнерств может служить лишь оболочкой, за которой скрывается перераспределение клиентов и дел, а это означает потенциальную угрозу существованию некоторых учреждений.

3. Партнерства и межведомственные инициативы усложняют проблему подотчетности. Непонятно, чья будет заслуга в случае успеха инициатив, или кто будет нести ответственность в случае неудачи.

4. Оценка - потенциальная угроза существованию инициативы. Хотя мы признаем потенциальное значение приобретенного опыта, создается впечатление, что фактическая цель многих оценок заключается в обосновании решений по финансированию.

Очевидно, что все эти проблемы могут быть обусловлены сопротивлением части агентств, сопротивлением, которое может скомпрометировать цели и задачи как минимум части партнеров, участвующих в разработке и реализации инициативных проектов профилактики.

3. ПРЕДСТАВЛЕНИЯ РАБОТНИКОВ ЮВЕНАЛЬНОЙ ЮСТИЦИИ

Как показано в предыдущем разделе, деятельность института ювенальной юстиции происходит в рамках неотложных задач и ограничений, налагаемых общим социальным контекстом (спрос на услуги, ожидания общественности и спонсоров, заявки и ресурсы) и ситуацией, в которой находится указанная организация или агентство (заявки, ресурсы и т.п.). Однако следует также учитывать интересы и проблемы отдельных лиц, которые фактически выполняют работу ювенальной юстиции. Последнее и будет основной задачей данного раздела. Раздел рассматривает три темы: меняющийся характер работы, нехватка ресурсов и противоречие между различными дискурсами, которые доминируют сегодня в системе ювенальной юстиции.

На протяжении проекта нас поражала самоотверженность всех работников по делам молодежи, которых мы опрашивали, а также их стремление предоставить максимально возможное качество услуг. С учетом сказанного во время наших интервью было ясно, что работа становится все более трудной. Вообще, по мнению работников, спрос на их работу увеличивается, а ресурсы уменьшаются (по крайней мере, относительно спроса). Вдобавок они считают, что характер клиентуры меняется. Работники по делам молодежи высказали общее мнение, что:

1. К ним попадает все больше и больше молодежи, очереди растут (и по числу обращающихся, и по времени, требующемуся на работу), и средний возраст их клиентов снижается.

2. Все большее число клиентов представляет собой сложный случай — с целым рядом симптомов или нужд, требующих комплексного и долгосрочного вмешательства.

3. Это усугубляется очевидной неспособностью других институтов, особенно семьи, системы образования и общины, брать на себя свою часть ответственности за реагирование на нужды молодежи — система юстиции вынуждена решать проблемы, возникшие в другой социальной среде. Несмотря на это, нехватка ресурсов все более затрудняет принятие быстрых мер по соответствующему целевому вмешательству — все большая часть молодежи не получает адекватный отклик на их запрос. Типичная реакция работников по делам молодежи — разочарование, которое часто сочетается с цинизмом в отношении фактических целей мероприятий по административной реорганизации или инициативных проектов по реформе юстиции и политики.

Также ощущается озабоченность проблемами ответственности и вины. Работники чувствуют несправедливое к себе отношение, особенно когда они в состоянии оказывать только ограниченное вмешательство для сильно нуждающейся молодежи. По их ощущениям, они делают слишком мало и слишком поздно, и все равно должны нести ответственность за то, что не смогли помочь этим группам молодежи. Эта мысль выходит на первый план, когда поднимается вопрос оценки; многие чувствуют, что механизм оценки направлен на ужесточение контроля над количественными показателями их работы и результатов вмешательства. В итоге они часто полагают, что оценки слишком пристрастны и категоричны, и что у них может пропасть желание участвовать в проектах.

Бюджетные ограничения часто имеют другие последствия. Например, сильное разочарование в результате бесконечных реорганизаций в ответ на выдвигаемые требования выполнять больше с меньшими затратами. Это, наряду с другими факторами давления, присущими их работе, приводит к потере работы, стрессам, прогулам, урезанию сметы на обучение и поддержку, и, в итоге, к полному бессилию. Это особенно верно для некоммерческих организаций на базе общины, поскольку они вынуждены постоянно бороться, чтобы обеспечить спрос на их услуги и средства для предоставления услуг. Эта ситуация может отрицательно сказываться на мотивации и работоспособности сотрудников, на их готовности решать проблемы, связанные с изменениями.

3.1. Конкурирующие дискурсы

Система ювенальной юстиции не является монолитной. По нашим данным, налицо взаимодействие трех различных дискурсов, в рамках каждого из которых ведется работа в своем направлении (см. табл. 2 ниже).

Административный дискурс подчеркивает важность максимально эффективного использования ресурсов, чтобы получить минимальную стоимость за вложенные деньги. В основном это дискурс спонсоров и администраторов, которые выдвигают требования выполнения максимального объема работ имеющимися ресурсами, и, как правило, предпочитают решения, направленные на децентрализацию предоставления услуг и упор на специалистов общей практики («все покупки в одном магазине»).

Дискурс контроля больше соответствует подходу «заслуженное наказание» к вынесению приговоров, с желанием большой части работающих в системе юстиции обеспечить практически немедленный отклик на все случаи преступности несовершеннолетних. Суть идеи заключается в том, что такие отклики оказывают воспитательное воздействие, если они незамедлительны и значимы для молодежи, что позволяет молодежи оценить серьезность воздействия власти. И предлагают возможность возместить нанесенный ущерб. В этом контексте карательный отклик «в реальном масштабе времени» представляется наилучшим способом привести подростка в чувство и удержать его от будущих преступлений. Сопутствующая проблема — желание реагировать систематически на все преступления, чтобы уменьшить вероятность того, что у молодежи возникнет чувство безнаказанности.

Исправительный дискурс уделяет больше внимания реагированию на психологические и социальные потребности и трудности, с которыми сталкивается молодежь. Здесь акцент смещается с воспитания чувства ответственности на коррекционный подход к исправительным воздействиям. В этом контексте цель заключается в исправлении недочетов или проблем, которые в большинстве своем обусловлены недостаточным родительским уходом или отсутствием самоконтроля. Проблема в том, что сдвиг в сторону ответственности и контроля в результате дает снижение внимания к реабилитации, значительное уменьшение объема социальной помощи при долгосрочном вмешательстве, подразумевающем отклик на целый комплекс проблем и нужд несовершеннолетнего.

3.2. Заключение: работники и сопротивление изменениям

Данный раздел в основном посвящен точкам зрения тех, кто ведет работу с молодежью на «переднем крае» вмешательства ювенальной юстиции. Мнения этих работников имеют три последствия для проблемы сопротивления изменениям.

1. Отсутствие единого мнения. Единое мнение отсутствует по таким ключевым вопросам, как основные цели системы ювенальной юстиции, лучшие типы программ для достижения этих целей или оптимальные методы их реализации, или наилучший подход к оценке успешности программ. Несмотря на это, иногда существует тенденция, согласно которой эти конфликты интересов и разногласия игнорируются и принимается, что значительная часть сопротивления, вызванного попытками реформирования, обусловлена несознательностью и отсутствием информации. Результатом является акцент на воспитательные и приводящие в чувство стратегии. Хотя подготовка и воспитание имеют значение для успеха инициатив по реформе, не следует полагать, что сопротивление просто сводится к отсутствию навыков или знаний.

2. Проблема непрерывности изменений: есть признаки так называемой усталости от изменений у многих наших респондентов. Инициативы проектов реформ всегда рождаются в более широком организационном и институциональном контексте. Повторные попытки реорганизации или реформы, особенно если считается, что предыдущие не достигли своих целей (или даже ухудшили ситуацию), могут создать обстановку недоверия и нежелания новых попыток.

3. Универсальный подход в оказании услуг: может потребовать от организации и работников пожертвовать качеством, а вместо этого пытаться предоставлять клиентам более широкий спектр услуг в большем объеме. Как указывается в этом разделе, работники могут решить, что такая установка угрожает их интересам как специалистов, требует от них более напряженной работы и большей ответственности. Существует также вероятность, что профсоюзы захотят защитить работников от таких перспектив: возможно, что даже хорошая государственная политика не будет восприниматься организациями и работниками, ее проводящими, как максимально обеспечивающая их интересы.

4. Положительная оценка перспектив работников на местах имеет большое значение при любых попытках перенаправить программы и политику профилактики в новом и инновационном стратегическом направлении.

4. ПЕРСПЕКТИВЫ ДЛЯ МОЛОДЕЖИ

Последний параметр сопротивления изменениям — представления и реакции самих объектов вмешательства. В данном случае мы рассматриваем молодежь, которая сталкивается с системой ювенальной юстиции в ее карательном или профилактическом проявлении. Наша тема, как и в предыдущих разделах, состоит в следующем — вмешательство является не только объективным процессом, который требует простого применения экспертизы на основе фактов, и точного дозирования контроля или коррекции проблем, лежащих в основе трудностей рассматриваемого несовершеннолетнего. Мы уже обсуждали некоторые из последствий перекосов в господствующих концепциях, а также изменение заинтересованности организаций и работников в этом процессе. Здесь мы намерены расширить наше обсуждение, кратко рассмотрев некоторые перспективы для молодежи, охваченной этими социальными процессами.

Данные, на которые опирается это обсуждение, получены из опросов молодежи, соприкасающихся с системой юстиции. На четырех площадках этого проекта всего было опрошено 64 несовершеннолетних, хотя текущее обсуждение в основном посвящено 10 подросткам, проинтервьюированным группой исследователей из Университета Оттавы (дополнительную информацию по нашей методике и образцу см. Hastings and Bailleau, 2004:81-86; and Hastings, Dufresne and Frenette, 2003:6-14). Интервью были частично фокусированными; их задача в основном заключалась в выяснении перспектив молодежи с учетом их опыта контактов с системой, и их ожидания в будущем. Данная выборка явно слишком мала и не может соответствовать никаким требованиям репрезентативности. С учетом сказанного мы были обнадежены высоким уровнем того, что разработчики качественных методик называют «эмпирическим насыщением» (Pires, 1997) наших результатов, и тем, что последующие давали все меньше «новой» информации.

Наши интервью охватывали широкий диапазон тем. Сейчас главным образом наши цели — это степень, в которой молодежь открыта для «вмешательства», в особенности интенсивного и долгосрочного типа, необходимого при любом вмешательстве, основанном на стремлении к профилактике преступности через социальное развитие.

Наши выводы показывают ряд областей, где возможна существенная степень согласованности среди молодых людей, которых мы опрашивали. Выводы включают следующие положения (Hastings, Dufresne and Frenette, 2003:49-63; Hastings and Bailleau, 2004:101-108).

1. Молодые люди не обязательно считают себя «преступниками». Они отвергают многие типы поведения, которое считается преступным, и считают их своей ошибкой или ошибкой суда в их отношении, и они иногда удивляются, что другие воспринимают такое поведение так серьезно.

2. Им очень трудно понять систему, и они считают, что эта система оказывает устрашающее воздействие и лишает веры в себя. Очень маловероятно, что система работает для молодежи или в интересах молодежи.

3. Многие случаи вмешательства, с которыми они столкнулись, они считают, скорее, некоей формой ограничения, а не помощи. По большей части максимальное впечатление на них производят меры воздействия, которые предусматривают ограничения или прямые последствия (например, заключение, или помещение в исправительный стационар), и, как правило, считают, что сравнительно легко отделались, когда получают менее строгие наказания.

4. Молодые люди, которые наиболее высоко отозвались об их опыте в заключении, признали пользу организации, которая дает заключение. Однако существует тенденция приписывать личные успехи полученным знаниям и степени собственной зрелости, а не системе.

4.1. Дискурсы молодежи

Несмотря на такое очевидное единодушие по ряду пунктов, существуют существенные различия в представлениях молодежи об их опыте и отношениях с системой юстиции, а также с программами профилактики или исправительных воздействий. Здесь мы хотим сделать акцент на взглядах молодежи, так как они могут быть ключевым фактором в динамике взаимоотношений поддержки. Характер взаимоотношений, которые несовершеннолетний имеет с системой юстиции или профилактики вообще и с конкретными ее работниками, может оказать существенное влияние на реакцию несовершеннолетнего на меры вмешательства. В конечном счете, этот характер взаимоотношений может повлиять на успешность данного вмешательства, неважно, на что делается акцент — на помощь несовершеннолетнему или на решение социальных задач, например на снижение уровня преступности и виктимизации или укрепление защиты и безопасности. Наша работа предполагает наличие трех основных методик описания типа взаимоотношений между нашими объектами изучения и системой юстиции. Каждая из них отражает три параметра опыта молодого человека:

• личная траектория: реконструкция личной траектории, особенно ключевых событий или моментов, в результате которых молодые люди попали в систему юстиции;
• контакты с системой: описание их текущих контактов с системой и их мнение о текущей ситуации; и
• будущее: ориентация в будущем и типы стратегий, которые они будут использовать для решения проблем в будущем.

Нами определены три основных типа дискурсов, каждый из которых пытается описать тип контактов между несовершеннолетним и системой (Hastings, Dufresne and Frenette, 2003:33-49; Hastings and Bailleau, 2004:107-134). Первый тип — симбиотический дискурс; описывает несовершеннолетнего, который чувствует себя партнером в отношениях социальной поддержки. Второй тип — антагонистический дискурс; описывает несовершеннолетнего с более негативными ощущениями, который чувствует себя жертвой системы. Третий тип — дискурс безразличия; описывает несовершеннолетнего, который ощущает, что система относительно несущественна для его целей. Таблица 2 (ниже) подводит итог этого обсуждения.

Несовершеннолетним, являющимся наиболее репрезентативными для симбиотического дискурса, представляется, что они находятся в центре отношений поддержки, и что они в какой-то степени контролируют направление вмешательства. Они уже не являются просто пассивными объектами, к которым применяются меры.

Данный дискурс выражает мнение несовершеннолетнего о том, что направленность учитывает потребности и проблемы молодежи, что цель вмешательства — помочь молодежи развивать свою самостоятельность и возможности для реинтеграции в общество. Данный дискурс отражает принятие обоснованности реакции системы и ответственности несовершеннолетних за действия, приведшие к контакту с системой юстиции. Как сказал один подросток: «В конце концов, никто не виноват, что я сюда попал… Я сам виноват»⁴. Другой подросток сказал: «Я допустил ошибку… но долги нужно возвращать». Разумеется, они, как правило, считают, что система теперь имеет более позитивное мнение об их деле, признает за ними определенный потенциал, несмотря на их трудности в прошлом. Для этой молодежи самым важным соображением является то, что они ощущают себя в центре отношений вмешательства и влияют на решения, принятые в их отношении. Им кажется, что их уважают и что кто-то, в конце концов, верит в них и их возможности: «Меня слушают, потому что я заслуживаю, чтобы меня слушали и уважали». Эти несовершеннолетние приписывают часть уважения, оказываемого им за такой успех, их положительным взаимоотношениям с одним или несколькими работниками по делам молодежи. Они, как правило, положительно относятся к этим работникам и готовы сотрудничать с ними, хотя постоянная смена работников и необходимость часто начинать все сначала расстраивают их.

Напротив, антагонистический дискурс выражает сопротивление и противостояние вмешательствам системы. Молодые люди занимают позицию объекта или жертвы, и чувствуют, что вмешательство системы только делает все хуже. В результате они, как правило, винят других в существующей ситуации и сопротивляются предлагаемой диагностике и вмешательству. Молодые люди, представляющие данный дискурс, как правило, выражают чувство несправедливости в отношении ситуации, над которой они имеют относительно малый контроль. Это также молодежь, которая чаще всего оказывается в конфликтных отношениях с другими в системе. Даже если ситуация начинает улучшаться, молодые люди, как правило, приписывают это своим собственным мотивам и действиям, а не системе и ее вмешательству.

«… и я вырос и стал больше понимать о жизни и как все действует… Это не из-за приговора, это я подрос. По-моему, это потому, что я вырос и больше понимаю в жизни».

В целом данный дискурс выражает ощущение объекта вмешательства. В данном контексте молодежь, как правило, гораздо более негативно относится к системе и ее вмешательству.

Дискурс безразличия представляет молодежь, которая воспринимает систему как относительно постороннюю для своей личной ситуации. В данном случае большую важность представляют другие события и другие отношения, и создается впечатление, что вмешательства системы не оказывают на них предполагаемого воздействия. Как выразился один несовершеннолетний: «Моя проблема не здесь, она в другом месте. Но мы не можем работать с этой проблемой в четырех стенах». В целом данный дискурс отражает ощущение того, что система и ее вмешательство не являются важным фактором в текущей ситуации и перспективах этих молодых людей, а также отражает несовершеннолетнего, который, по-видимому, остается пассивным и относительно безразличным к попыткам оказать помощь.

4.2. Заключение: молодежь и сопротивление изменениям

Таким образом, мы имеем три типа дискурсов, каждый из которых отражает различное описание опыта молодежи и различных типов отношения к попыткам оказать помощь или воспитательное воздействие.

1. Симбиотический дискурс является «успехом»: несовершеннолетние принимают свою часть ответственности, как за свою ситуацию, так и за то, что происходит с их жизнью. Эти подростки, вероятно, склонны к сотрудничеству и минимально сопротивляются вмешательству. Данный дискурс, скорее всего, реагирует на типы вмешательства, соответствующие подходу «профилактика преступности через социальное развитие» (CPSD).

2. Антагонистический дискурс представляет собой противостояние толкованию системы и сопротивление попыткам вмешательства — эти молодые люди, скорее всего, не будут сотрудничать.

3. Дискурс безразличия отражает ощущение, что система относительно безразлична к потребностям или проблемам молодежи, опять же, эти молодые люди, скорее всего, реагируют пассивно на попытки вмешательства.

Дело в том, что не любой из этих дискурсов достаточен для описания суммарного опыта и реакции всей молодежи, имевшей контакт с системой ювенальной юстиции. Описания этих дискурсов являются идеальными типами. В действительности большинство из наших объектов исследования выражало элементы более одного дискурса, хотя один тип был обычно доминантным и относительно легко определяющимся. Имеется также явное ощущение временных изменений и различных дискурсов, доминирующих в разных точках траектории несовершеннолетнего. Статичной последовательности или продвижения в направлении единственного дискурса не бывает — и хотя со временем дела могут пойти лучше, они могут стать и хуже. Дело в том, что подростка нельзя свести к одному дискурсу в один момент времени, и ни один дискурс не может заключать в себе опыт подростка в системе. Классифицировать дискурсы относительно легко, но сделать тоже самое для подростка гораздо труднее. Молодежь живет в сложном и многомерном мире, и ее опыт в системе юстиции является всего лишь одним измерением среди прочих (и не обязательно самым важным).

Разумеется, эта типология предполагает, что процедура диагностики и отклика по несовершеннолетнему должна включать попытку определить тип взаимоотношений несовершеннолетнего с системой. Типология также предполагает, что мы предлагаем обращать больше внимания на активные составляющие процесса помощи несовершеннолетним в их контакте с системой, развить более симбиотическую связь с этой системой.

5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Основным направлением всей работы было определение и описание некоторых из основных источников сопротивления мерам воздействия во время реформы или инновации в области политики и практики профилактики преступности. Задача работы была обеспечить лучшее понимание некоторых препятствий, которые организации, вовлеченные в «инициативы по профилактике преступности через социальное развитие» (CPSD), должны распознать и преодолеть. Существуют четыре основные точки сопротивления инновациям и реформам в области профилактики преступности молодежи.

1. Социальный и политический контекст политики в области юстиции. Инициатива CPSD вытекает из стремления к инициативному подходу к определению факторов и реагированию на факторы, которые приводят некоторых людей к повышенному риску оказаться вовлеченными в преступление или стать его жертвами. Задачей инициативы является определение риска и защитных факторов (жизнеобеспечения), связанных с этими последствиями, и разработка целевых откликов, направленных на формирование более позитивных последствий. Идеальная цель — нацеленность на отклики, так, чтобы нужные люди получали оптимальное нужное воздействие. Для этого необходимо опираться на научную экспертизу и действовать в профилактике преступности на основе фактов. Проблема заключается в том, что данный подход противоречит тенденции, доминирующей в последние годы в большей части политики и практики профилактики преступности. Возникновение культуры контроля (Garland, 2001) осложняет получение поддержки от общественности и политиков для стратегий, которые опираются скорее на исправительное воздействие, чем на наказание, контроль или научный опыт без учета здравого смысла, в отношении преступности и стратегии сдерживания преступности.

2. Муниципальные агентства и органы уголовной юстиции. Ключевая задача этих агентств — выживание и работа для выполнения своей миссии. Для этого требуется получать ресурсы, необходимые для их работы, что становится все труднее и труднее. Вдобавок, сегодняшний акцент на горизонтальные (межсекторные) инициативы и на важность партнерских отношений ведет к росту озабоченности своей ответственностью перед обществом. Результатом является нежелание отказываться от испытанных верных методов из страха перед инновациями, особенно если инновация воспринимается как угроза их интересам.

3. Работники, предоставляющие услуги. Главное для работников на местах — иметь возможность выполнять свою работу в условиях повышенного спроса на услуги и растущей нехватки финансирования оказываемых услуг. Как результат — повышенный стресс и фрустрация, а также обязанность выполнять больше работы меньшими силами. Также проявляется высокий уровень цинизма и недоверия к попыткам реорганизации или реформы. Вызывает определенную обеспокоенность вопрос о том, что многие предложения изменений требуют перехода к более универсальной ориентации в оказании услуг, что может противоречить результатам специальной экспертизы, которая требуется для разработки и осуществления программы.

4. Реакция молодежи. Попросту говоря, главная задача для молодежи, сталкивающейся с системой, — разобраться в окружающем мире и справиться с проблемами, с которыми они сталкиваются. Эти молодые люди не обязательно рассматривают их опыт в системе юстиции как самую важную составляющую своей жизни или как самое лучшее место за всю жизнь. Даже молодежь с более позитивным или симбиотическим отношением к системе с недоверием относится к сегодняшним намерениям системы. Многие из них не согласны с системной диагностикой или интерпретацией своих потребностей. Даже те, кто согласен, возможно, не чувствуют, что вмешательство, которое они испытывают, наилучшим образом соответствует их проблемам. Между тем, что, по мнению молодежи, лучше всего отражает ее интересы, и тем, что считается действенным, опирающимся на факты исследования по профилактике преступности, может быть огромная разница, которая, возможно, и является источником сопротивления изменениям. Это означает, что общественные просветительские компании должны уделять больше внимания и достоверности фактов, и их убедительности для населения.

Стратегии и инициативы профилактики преступности должны уделять больше внимания реальности сопротивления изменениям, а также его проблемам и вызовам. Нам не следует обольщаться по поводу очевидного консенсуса между профилактикой преступности вообще и инновационной профилактикой преступности через социальное развитие в частности. Иначе мы можем недооценить тот факт, что не все согласны с целями и задачами профилактики преступности через социальное развитие или с тем, какой точно характер имеют программы и система предоставления услуг, требующиеся для реализации программ профилактики (см. Hastings, 1998). Более того, даже при согласии на концептуальном уровне возможны серьезные проблемы в разработке и реализации инициатив в области профилактике. Следует уделить этим вопросам больше внимания.

ЛИТЕРАТУРА

1. Bailleau, F. (2003). Regulation socio-judiciaire de la jeunesse: Rapport de synthese des travaux de la seconde annee sur les sites de Chartres, de Hull-Gatineau, de.
2. Bailleau, F, et Y Cartuyvels (sous direction de) (2002). La justice penale des mineurs en Europe. Deviance et Societe 26(3).
3. Bailleau, F., et R. Hastings (sous la direction de) (2001). Regulation socio-judiciaire de la jeunesse: Rapport sur la Phase preliminaire. Paris et Ottawa : septembre.
4. Bailleau, F, et R. Hastings (sous la direction de) (2002). Regulation socio-judiciaire de la jeunesse: recompositions locales ou communautaires (Une comparaison Canada-France — partie I). Rapport soumis au Ministere de la Justice (Canada): Juin 2002.
5. Canada (2002). Loi concernant le systeme de justice penal pour adolescents, et modifiant et abregeant certaines lois en consequence. Statuts du Canada.
6. Cohen, Stan (1985). Visions of Social Control. Oxford: Polity Press.
7. Crawford, Adam (1998). Appeals to community crime prevention. Crime, Law and Social Change 22(2):97-126.
8. Crawford, Adam (2001). Vers une recomposition des pouvoirs? Le niveau local et les perspectives de la gouvernance. Deviance et Societe 125(1).
9. Garland, David (2001). The Culture of Control: Crime and Social Order in Contemporary Society. Chicago: University of Chicago Press.
10. Hastings, Ross (1998). La prevention du crime par le developpement social: une strategie a la recherche d’une synthese. Criminologie 31(1):109-123.
11. Hastings, R., M. Dufresne et M.-J. Frenette (2003). Regulation socio-judiciaire de la jeunesse: une comparaison Canada-France (Rapport final : Phase II — site de Hull/Gatineau). Ottawa : Universite d’Ottawa.
12. Hastings, R., et F. Bailleau (sous direction de) (2004). Regulation socio-judiciaire de la jeunesse: Une comparaison Canada-France. Rapport soumis a la Division de la Recherche et de la statistique, Ministere de la Justice Canada.
13. Hastings, R., and W. Jamieson (2002). Community Mobilization and Crime Prevention. Ottawa: Department of Justice Canada (available at: www.prevention.gc.ca/en/library/publications/reports/cmp/index/htm).
14. Hastings, R., L. Leonard, D. Sansfacon and J. Roberts (eds.) (2005). Crime Prevention: Canadian and International Perspectives. Special issue of the Canadian Journal of Criminology and Criminal Justice 47(2):209-479.
15. Pires, A. P. (1997). De quelques enjeux epistemologiques d’une methodologie generale pour les sciences sociales. P. 1–54 dans J. Poupart, J.-P. Deslauriers, R. Mayer et A. P. Pires (eds.), La recherche qualitative : enjeux epistemologiques et methodologiques. Montreal: Gaetan Morin.
16. Trepanier, Jean (2004). What did Quebec not want? Opposition to the adoption of the Youth Criminal Justice Act in Quebec. Canadian Journal of Criminology and Criminal Justice 46(3):273-299.