Вопросы преступления и наказания волнуют человечество не первую тысячу лет, но и сегодня они настолько актуальны, а подходы к их рассмотрению настолько неоднозначны, что надежда на разрешение всех связанных с ними проблем и противоречий в обозримом будущем кажется по меньшей мере несбыточной. Тем не менее эта работа постоянно ведется как теми людьми, которые связаны с правоохранительной и правоприменительной деятельностью по роду своей работы или службы, так и теми, кто в своей повседневной жизни столкнулся с правонарушениями и их последствиями. Одним из актуальнейших вопросов в указанной области является возможность исправления осужденных в условиях современной исправительной колонии, которая широко обсуждается российской общественностью в последние годы наряду с парадигмой восстановительного правосудия.

Действительно, что значит исправить человека, особенно если речь идет о полностью сформированной взрослой личности, имеющей собственные убеждения и жизненный опыт? В исправительной колонии человек помещается в искусственно созданную, изолированную от внешнего мира среду, которая существует по своим собственным законам, отличным от законов социума. Эта среда является весьма агрессивной, даже если рассматривать некий идеальный образ исправительной колонии, в которой условия содержания соответствуют международным стандартам, все происходит в строгом соответствии с требованиями уголовно-исполнительного кодекса, а о тюремной субкультуре и злоупотреблениях служебным положением со стороны сотрудников не может быть и речи. Даже в таком идеальном исправительном учреждении, основная цель которого — исполнение наказания в виде лишения свободы, реальное «исправление» личности вряд ли возможно, поскольку наиболее действенным исправительным фактором, в соответствии с принципами карательного правосудия, является страх наказания. Но этот страх уже не удержал человека от преступления, иначе бы он не находился в колонии.

Будет ли этот страх настолько более действенным после отбывания наказания, что сможет стать реальным фактором предупреждения рецидивной преступности? Статистика рецидивной преступности свидетельствует о том, что даже страх повторного отбывания наказания в реальных исправительных учреждениях России не является эффективным превентивным средством. На что же в таком случае можно опираться в стремлении способствовать реальной ресоциализации осужденных за совершение преступления (под ресоциализацией в данном контексте подразумевается возможность, способность и желание осужденного после освобождения вести социально законопослушную, хотя бы в отношении требований Уголовного кодекса, жизнь)? Один из вариантов ответа на данный вопрос звучит следующим образом: на внедрение в правоохранительную и правоприменительную деятельность в РФ принципов восстановительного правосудия.

Рассмотрение концепции восстановительного правосудия не является целью данной статьи, поэтому для незнакомого с сутью данного вопроса читателя будет дано краткое описание парадигмы восстановительного правосудия в сравнении с парадигмой отправления правосудия, превалирующей в современном российском сообществе. В настоящее время в России, как и в большинстве стран, господствует так называемое карательное правосудие, основанное на концепции заслуженного наказания. В соответствии с этой концепцией основной целью отправления правосудия является применение к лицу, совершившему преступление, определенных карательных мер в соответствии со степенью его вины и характером содеянного. Особенностью данной модели правосудия является рассмотрение преступления как виновного нарушения закона, вред от совершения которого рассматривается как ущерб, причиненный государству, которое выступает не только в качестве арбитра и карающего органа, но, по сути, и в качестве жертвы. Установление виновности и определение соответствующей меры наказания осуществляется в процессе судебного разбирательства, которое носит состязательный характер и не ставит своей задачей возмещение ущерба реальной жертве преступления или минимизацию причиненного ей вреда. Таким образом, при осуществлении карательного правосудия преступление рассматривается как насилие по отношению к государству, что делает непосредственных участников криминального события (жертву и преступника) одинаково пассивными участниками уголовного процесса.

Описанная ситуация приводит к тому, что уже в процессе следствия и судебного разбирательства человек, совершивший преступление, практически полностью сосредоточен на собственном положении, а не на причинах и последствиях им содеянного. При исполнении наказания эта ситуация еще более усугубляется: большинство осужденных за противоправные действия рассматривают себя в качестве жертв судебной системы, поскольку они отбывают наказание, не принимая на себя ответственности за содеянное.

В качестве альтернативы парадигме карательного правосудия выступает правосудие восстановительное, которое рассматривает преступление как насилие по отношению к конкретным людям и отношениям внутри человеческого сообщества. Целью восстановительного правосудия является возмещение ущерба, причиненного жертве преступления, в той мере, в какой это возможно, и восстановление разрушенных отношений доверия в сообществе, при этом, естественно, не снимается вопрос о защите общества от лиц, склонных к активной противоправной деятельности. Для того чтобы эти принципы были внедрены в ренное реформирование всей системы правоохранительной деятельности, судопроизводства и исполнения наказания, но и изменение общественного мнения по данному вопросу. С учетом опыта проведения реформ в России это может потребовать значительного времени, не говоря уже об иных ресурсах. Но уже сегодня в условиях правового поля современной России принципы восстановительного правосудия могут реально использоваться в деятельности некоторых государственных и общественных учреждений и объединений. В рамках системы исполнения наказания это может быть осуществлено пенитенциарными психологами.

Наличие в штате каждого учреждения и подразделения уголовно-исполнительной системы должностей психологов по праву считается одним из признаков гуманизации системы исполнения наказания, поскольку теперь и осужденные и сотрудники имеют не только право, но и возможность получения психологической помощи. Но какого рода психологическая помощь может быть оказана осужденному в условиях исправительной колонии? Широко распространенное психологическое диагностирование осужденных, результаты которого используются как в воспитательной работе, так и при проведении научных исследований, по сути, вступает в противоречие с такими основополагающими принципами деятельности психолога, как добровольность и конфиденциальность. Психологическое консультирование или коррекция, направленные на снятие пенитенциарного стресса, будучи безусловно необходимыми, при рассмотрении в другом ракурсе оказываются попыткой примирить человека с условиями исполнения наказания, что может реально препятствовать его дальнейшей ресоциализации. В свою очередь, работа, направленная на гармонизацию личности и, например, укрепление Я-концепции осужденного, может реально привести к усилению деструктивных тенденций в поведении последнего, поскольку вызовет в нем вполне обоснованный с психологической точки зрения протест против реальных условий исполнения наказания.

Даже этот далеко не полный перечень противоречий между гуманистической направленностью психологической помощи и карательным характером исполнения наказания достаточно ярко освещает те проблемы, которые неизбежно встают пред пенитенциарным психологом, если он действительно стремится помочь человеку, в силу тех или иных причин и обстоятельств совершившему преступление. В качестве одного из возможных выходов из данной ситуации может быть использование в консультативной и коррекционной работе пенитенциарного психолога принципов восстановительного правосудия, впрочем, это возможно только в том случае, если сам психолог согласен с таким подходом к рассмотрению самого преступного деяния и наказания за его совершение.

Эти принципы могут быть использованы, в частности, при организации и проведении группового социально-психологического тренинга. В групповой работе с осужденными, которые являются особо закрытыми клиентами, наиболее успешно применим нестандартизированный, интеракционно ориентированный групповой тренинг, где содержание работы заранее не определяется, оно разрабатывается в группе и вместе с группой. Однако цель тренинговой работы должна четко осознаваться психологом, и вся его деятельность должна быть ориентирована на эту цель. В данном случае целью проведения тренинга является изменение отношения осужденного к совершенному им преступлению и его последствиям. В силу вполне понятных причин, часть из которых определяется, как уже было сказано выше, карательной парадигмой правосудия, очень многие осужденные искренне не считают себя виновными в совершении преступления, за которое они отбывают наказание. Поэтому тренинг начинается с выяснения тех обстоятельств, которые привели осужденного к месту совершения преступления и способствовали, тем или иным образом, его участию в противоправной деятельности. Поскольку обсуждение в группе обстоятельств совершенного ими преступления является для подавляющего большинства осужденных не только нежелательным, но и практически невозможным, в процесс тренинга совместно моделируется картина некоего «стандартного» преступления, в которую каждый может вносить любые реально возможные детали и подробности. После обсуждения «модели» преступления осужденным предлагается вспомнить те обстоятельства и отношения в их жизни и жизнях их родных и близких людей, которые были нарушены реальными совершенными ими преступлениями. Создание образа жизни «до преступления» и его сравнение с настоящей жизнью в условиях исправительной колонии помогает подавляющему большинству осужденных осознать разрушительный характер преступного деяния, в частности, для тех, кто его совершал, и членов их ближайшего окружения.

На следующем этапе проведения тренинга необходимо перейти к работе с образом жертвы преступления, также используя принцип формирования идеального объекта рассмотрения. Многие осужденные, особенно осужденные за корыстные преступления, рассматривают жертву не как реально пострадавшую в результате их поступка конкретную личность, а, скорее, как некого «злоумышленника», в результате искового заявления которого они оказались на скамье подсудимых. Рассмотрение деструктивных изменений в жизни пострадавшего в результате преступления, у которого как минимум был разрушен образ безопасного и защищенного мира, и его ближайшего окружения позволяет дополнить образ преступления рассмотрением его в ином ракурсе. Теперь этот образ приобрел черты объективно разрушительного деяния, которое сделало и без того проблемный мир современного человека еще более темным и безрадостным, что представляет образ преступника для него самого в совершенно ином свете.

Теперь можно переходить к постановке основного вопроса тренинга: может ли что-нибудь из картины жизни до преступления быть восстановлено или хотя бы минимизировано, а если «да», то что и как? Этот вопрос рассматривается в отношении преступника, жертвы и их ближайшего окружения. Рассмотрение реальных возможностей минимизации последствий преступления позволяет осужденному перейти от чувства вины к более конструктивным переживаниям, например надежде на возможность хотя бы частичного исправления того, что было совершено. В результате проведения такого тренинга психолог получает возможность индивидуальной работы с осужденными, направленной на осознание ими реальных последствий совершенного преступления и формирование представлений о возможной их минимизации. Такая психологическая помощь не только направлена на создание возможности ресоциализации осужденного после освобождения, но и во многих случаях является превентивной мерой его деструктивного поведения в колонии. В качестве примера использования подобного тренинга может быть приведен опыт работы сотрудников Межрегиональной психологической лаборатории ГУ ФСИН России по Ростовской области в одной из мужских колоний строгого режима данного территориального органа в 2007 г. Эффективность данного мероприятия была подтверждена результатами психодиагностического обследования осужденных, принимавших участие в тренинге, до и после его проведения.

Естественно, реальная эффективность подобных мероприятий может быть выявлена только в долгосрочной перспективе, и механизмы ее определения не разработаны. Кроме того, было бы наивным предполагать, что проведение психокоррекционных мероприятий является панацеей для предупреждения рецидивной преступности и достаточным средством для ресоциализации осужденных после освобождения. Тем не менее использование восстановительного подхода на любом участке правоприменительной и правоохранительной деятельности реально способствует и будет способствовать изменению отношения российского общества как к самому феномену уголовного преступления, так и к возможным способам реагирования на него. Формирование понимания необходимости минимизации последствий преступлений как основного критерия эффективности наказания может стать поворотным моментом для изменения общественного мнения в отношении необходимости принятия принципов восстановительной концепции правосудия. Это также может привести к пониманию необходимости использования такого дорогостоящего способа исполнения наказания, как лишение свободы, только по отношению к преступникам, представляющим повышенную опасность для общества, применяя к остальным категориям преступников иные методы наказания, включающие в себя обязательное возмещение ущерба, нанесенного жертве, в той степени, в которой это возможно. Такой подход, в случае его правильной и адекватной обстоятельствам реализации, может способствовать снижению уровня криминализации российского общества.