30 ноября Президент РФ Д.А. Медведев выступил с очередным Посланием к Федеральному Собранию. Сохраняя верность месяцу ноябрю, нынешний Президент тем не менее сделал «свое дело» прямо впритык к календарной зиме, переведя, таким образом, большинство вопросов, затрагиваемых в нем, в разряд предновогодней суеты, что вызывает некоторое опасение, поскольку хорошо известно: последствия новогодних праздников у нас сказываются довольно долго. К теме времени предъявления Послания вернусь в конце данной статьи.

Полностью текст Послания, разумеется, приводить не буду, но наиболее интересные места процитирую.

Первая цитата — про начисления, обязательный страховой взнос в Пенсионный фонд России.
«Чтобы поднять пенсии и провести модернизацию здравоохранения, мы пошли на целый ряд непростых решений, включая увеличение обязательных страховых взносов. Об этом сейчас довольно много говорят, но нам надо найти возможность смягчить отрицательные последствия этой меры для предпринимательской деятельности. В этом контексте я принял следующее решение. Для малого бизнеса, работающего в производственной и социальной сфере, предусмотреть двухлетний переходный период с установлением более низкой ставки взносов на уровне 26 процентов».

«Считаю, что нам жизненно необходима эффективная государственная политика в области детства. Политика современная, политика, которая отвечает интересам национального развития. И именно поэтому в нынешнем Послании я уделю этой теме самое главное внимание и подробно остановлюсь на том, что, на мой взгляд, требует новых решений и подходов».

Наверное, вы будете расстроены, но собственно современной политики как системной и комплексной работы в области детства далее я не увидел: есть только достаточно значительный, количественно, набор в той или иной мере действительно нужных дел, которые, правда, не основаны на хорошем знании ситуации, большом объеме ранее проведенных исследований и принятой, предварительно публично обсужденной с обществом стратегии. Перечислим эти меры.

1) Медицинская и социальная помощь матерям и детям.

Эти направления необходимы, однако реализовываться они должны прежде всего не за счет создания отдельных центров в регионах, а на основе восстановления непрерывности оказания такой помощи. В медицине это означает остановку процесса закрытия «малых форм» медицинской помощи: любое укрупнение медицинских служб за счет закрытия больниц и медпунктов «из-за нерентабельности» или «излишней дороговизны» — мера, подобная закрытию малокомплектных школ: возможно, расходы на каждого жителя будут выше, но если не будет таких расходов, то в этом населенном пункте жителя не будет.

2) Технологическая модернизация детских поликлиник и больниц, углубленная диспансеризация и вакцинопрофилактика.

Финансирование «углубления» диспансеризации — на плечах региональной власти. В таком случае любое заявление подобного рода должно сопровождаться корректировкой финансовых потоков в сторону возрастания доли финансирования субъектов РФ.

Кроме того, не мешало бы вспомнить, что в течение ближайшего года государственным и муниципальным учреждениям будет не до Послания: их уже «послали»... на ФЗ–83, в рамках которого грядет массовая потребность в переобучении сотен тысяч управленцев, чем пока в системе государственного управления, похоже, никто не озабочен.

3) Поддержка молодых и многодетных семей.

В тексте, правда, этой теме посвящено несколько пунктов, но все они об этом, начиная от возможности использовать «материнский капитал» на погашение ипотечных жилищных кредитов и займов, договоры по которым заключены по 31 декабря 2010 г. включительно, и заканчивая увеличением размера налогового вычета до 3 тысяч рублей в месяц на каждого ребенка начиная с третьего и мер по обеспечению молодых семей местами в детских садах. Сам факт резкого роста дефицита мест в детских садах стал для власти неприятной неожиданностью. Странно, ведь три года назад, когда объявлялась инициатива по выплате «материнского капитала», было понятно, что для предполагаемого скачка в количестве рождающихся детей должна быть подготовлена социальная инфраструктура. Собственно, такие моменты и являются индикаторами отсутствия ясной демографической картины в ее динамике и соответственно политики, имеющей хоть какой-то минимально разумный прогноз на ближайшие изменения ситуации и новые потребности. Отмечу, что при таком дефиците информации у нас и разрабатывается большинство «стратегий», в данном случае это была Стратегия демографической политики до 2025 года.

Далее — приведу цитату:

«Считаю целесообразным сделать эту практику повсеместной. Поручаю Правительству совместно с регионами проработать порядок предоставления бесплатных земельных участков под строительство жилого дома или дачи при рождении третьего и последующего ребенка. Такая норма, конечно, может вводиться поэтапно, с учетом специфики территорий».

К выделенной части текста есть три вопроса:

А. Как и где будут выделяться земельные участки, например, для москвичей?

Б. Зачем выделять участки, если сами по себе, без построенного на них жилья, инфраструктуры и коммуникаций, а это очень значительные дополнительные средства, такие участки мало кому нужны?

В. Что означает понятие «последующего ребенка»? Это четвертого или каждого последующего? Боюсь, что здесь в тексте необходима уточняющая стилистическая корректировка.

4) Исключение из налогооблагаемого дохода средств, получаемых на поддержку детей от благотворительных организаций.

Мера хорошая, но, во-первых, необходимо обеспечить прозрачность благотворительных потоков, а во-вторых, необходима поддержка и самой благотворительности граждан (что важнее!) и юридических лиц.

5) Значимость преодоления социального сиротства.

Правда, ключевая роль в словах Президента уделяется почему-то органам опеки и попечительства, в адрес которых, собственно, сегодня и раздается большинство нареканий и претензий, поскольку они как раз и ориентированы на изъятие ребенка и передачу его в госучреждения и на «семейное устройство».

А вот про острейшую необходимость сохранения родной семьи — ни слова. Как нет ничего и про необходимость социального насыщения работы с ребенком в трудной жизненной ситуации и с семьей в социально опасном положении. Значит, будет продолжаться то, что и было: запоздалое репрессивное вмешательство органов опеки в дела уже развалившейся семьи — для скорого (обычно в течение нескольких недель) решения вопроса о лишении родительских прав. С семьей же, драматически нуждающейся в помощи, как никто не работал, так и не будет.

6) Необходимость создания попечительских советов в детских домах и коррекционных учреждениях.

Непонятно, почему избирается именно и только данная форма общественного контроля, таких форм может быть множество, например — такие, как общественные наблюдательные комиссии, которые сегодня действуют в качестве института общественного контроля в местах лишения свободы и формируются из представителей профильных неправительственных организаций.

7) И еще одна цитата, относящаяся к определенной категории детей: «Наконец, нам нужны программы социальной адаптации и сопровождения выпускников детских домов. Мало обучить и накормить детей — их нужно вывести в новую, взрослую жизнь подготовленными и уверенными в себе. Здесь велика роль не только педагогов, но и местных властей. Они могли бы, например, оплачивать расходы выпускников детских домов на посещение подготовительных курсов в системе высшего и среднего профессионального образования».

Тема важна, но предлагаемое решение — малая толика необходимого. Проблема состоит не в том, что кто-то не может оплатить курсы высшего или среднего профобразования, хотя и это в какой-то мере нужно. Ребенку, молодому человеку, выросшему вне родной семьи, не хватает не столько тех или иных профессиональных знаний, сколько наиболее сложно усваиваемых вне домашнего быта опыта семейно-коммуникативных навыков, тех самых отношений между членами семьи, выстраиваемых ежедневно в течение многих лет. И здесь столь же острой остается проблема дефицита широкого спектра социальных услуг, оказываемых для нуждающейся в них данной категории граждан.

Не могу не привести содержание еще одного абзаца, прямо следующего за только что процитированным:

«Наша политика в области детства базируется на общепризнанных международных нормах. Декларация прав ребенка, утвержденная Ассамблеей Организации Объединенных Наций, провозгласила, что «человечество обязано давать ребенку лучшее, что оно имеет». А Конвенция о правах ребенка установила приоритетность интересов детей перед интересами общества и государства».

Данный текст крайне важен по трем причинам.

Во-первых, это означает, что власть признает необходимость базировать политику на нормах международного права.

Во-вторых, из приведенной цитаты несложно сделать вывод о том, что лидер страны не очень хорошо информирован о принимаемых (или непринимаемых) в стране законах. Напомню, что только недавно, в октябре 2010 г., Государственная Дума ФС РФ 410 голосами отвергла во втором чтении законопроект, который предусматривал политическое решение о готовности России внедрять ювенальную специализацию в судах общей юрисдикции — ту самую специализацию, которая требуется по Конвенции о правах ребенка и поименована в Заключительных замечаниях к Периодическому докладу Российской Федерации о мерах по реализации этой конвенции, сделанных еще в 2005 г. То есть на уровне высшего законодательного органа было предъявлено нежелание привести законодательство страны в соответствие с ключевыми нормами международного права.

В-третьих, политикой перечисленные меры вряд ли могут называться. А вот того, что можно было бы назвать отражением готовности страны к осуществлению политики — Национального плана действий в интересах детей, в нашей стране нет уже с 2000 г.! Как нет теперь и государственной целевой программы «Дети России». Насколько я себе представляю, именно подобные, стратегически сформулированные и программно оформленные документы и могут означать наличие в стране политики в той или иной области. Иначе все сводится к разрозненной череде слабо взаимообусловленных шагов и судорожных поступков, пусть даже и хороших.

8) Приведу еще одну очень важную, с моей точки зрения, цитату, имеющую значение в перечислении мер в области детства.

«В 2009 г. при Президенте был создан институт Уполномоченного по правам ребенка. Работы у него, мягко говоря, хватает. Минувшим летом, скажем, были зафиксированы примеры грубейшего нарушения норм безопасности в учреждениях детского летнего отдыха. Это привело к заболеваниям детей, а в ряде случаев к их гибели. Необходимо предотвратить саму возможность повторения подобного.

И местные администрации, и органы надзора должны заранее, то есть практически сейчас, позаботиться о подготовке к следующему летнему сезону. Этими вопросами должны заниматься и Уполномоченные по правам ребенка, которые есть уже в 58 регионах нашей страны. Я, кстати, полагаю, что этот институт мог бы быть создан практически в любом субъекте нашей страны, нашей Федерации».

Справедливости ради надо отметить важность и актуальность создания института Уполномоченного по правам ребенка. Правда, с точки зрения качества институционализации было бы лучше принять федеральный закон об Уполномоченном по правам ребенка. А для повышения качества работы уполномоченных в регионах усилий только региональных властей явно недостаточно: нужна системообразующая, федерального уровня, организационно-проектная работа по выстраиванию и координации сетевой деятельности этих уполномоченных в различных частях нашей огромной страны. Необходим и федеральный контроль за обеспечением возможностей для эффективной работы детских омбудсманов в регионах.

9) Затронута тема насилия над детьми, и важно, что наконец-то, как уже несколько лет назад предлагалось, вводится пожизненная дисквалификация людей, осужденных за преступления в отношении несовершеннолетних.

Но, опять же, считаю, что необходимы такие дискриминирующие меры внести не только в Трудовой кодекс, но и в Уголовный — в виде одной из санкций, фиксируемых судебным приговором. Да и речь идет о профилактике повторов (т.е. о третичной профилактике), а не самих событий. Чувствительность системы работы с детьми и семьями остается крайне низкой. Повысить такую чувствительность можно прежде всего на основе развития процедур общественного контроля.

10) Отсутствие инфраструктуры для людей (и детей) с инвалидностью.
Здесь также важна доступность не только физическая, но и «ментальная», готовность граждан без инвалидности к совместному пребыванию в транспорте, в рабочих условиях, в обычной образовательной школе.

11) Модернизация образования. Тема, непосредственно сопряженная с детской. Не анализируя здесь ее подробно, отмечу несколько очень важных элементов.

Даже не затрагивая здесь многострадальную проблему ЕГЭ, продолжающего разрушать российскую систему образования, можно отметить другие тревожные моменты. Например, слова о «стандартах для среднего и старшего звена школы», под которыми в том числе подразумевается введение в образование компонентов раздельного обучения детей, относящихся к различным конфессиям. Уверен, нет ничего более страшного для целостности нашей многоконфессиональной страны, чем начинать обучать детей различным взглядам на миро- и культуроустройство. Значительно важнее было бы преподавание основ светской этики и основ мировых религий. И для предмета «Основы мировых религий» было бы очень значимо партнерство уполномоченных представителей основных религий, присутствующих в России, нерелигиозной общественности.

А вот о необходимости разработки для каждой школы проекта видения того, как может развиваться школа, «с участием учителей, нынешних и бывших учеников, родителей» и с привлечением бизнеса, — идея безусловно хорошая. Тем более что и соответствующие социальные технологии существуют (в качестве наиболее интересных можно назвать технологии «общественно активной школы» и «центра родительской культуры»). Важно при этом наметить комплекс мер по тотальному обучению всех будущих участников таких разработок основам социального проектирования. Иначе получим «как всегда».

12) Поддержка талантливых детей.

13) Патриотическое воспитание.

14) Здоровый образ жизни.

Следует все же признать, что названные шаги в целом нужны и спектр предлагаемых тем широк. Только вот системности и комплексности им не хватает — то есть того, что именуется политикой в интересах детей. Не сказано самого главного — о системообразующих инструментах: Национальном плане действий и о соответствующей ФЦП. Можно, конечно, как один из моих коллег, сказать, что если будет программа, то деньги разворуют. Но, простите, если программы не будет, то деньги еще лучше растащат на отдельные судорожные действия. Низкий уровень социально-проектной культуры в нашей стране — не повод для отказа от программно-целевого подхода в принципе, а задача по его освоению в самое ближайшее время. В противном случае социальная сфера у нас так и будет оставаться сферой безрезультатных расходов и безвозвратных потерь, а не областью осмысленных социальных инвестиций в будущее.

«Модернизация создает умную экономику, но модернизация требует и умной политики, обеспечивающей условия для всестороннего обновления жизни общества. Нам необходимы новые стандарты в деятельности органов госуправления и оказании публичных услуг, высокое качество работы судебной и правоохранительной системы, современные формы участия граждан в развитии своего города и села, их большее влияние на деятельность муниципальных органов».

Смысл текста очевиден. Однако он категорически расходится с нынешней реальностью, прежде всего с экономикой, построенной на нефтегазовой игле и самоколониальном разбазаривании других полезных ископаемых — при, вспоминая станицу Кущевскую, достаточно специфическом «обновлении общества».

Прошу прощения у читателя, но, поскольку все 10 позиций в области модернизации требуют комментариев, вынужден приводить текст Послания в этой части почти без изъятий.

«Для этого я предлагаю сделать следующие шаги. Первое. Надо добиться прозрачности, четкости и простоты в каждодневных отношениях государства и гражданина — подчеркиваю, каждодневных. Понимание того, что чиновники служат народу, а не вершат его судьбы, — основа демократического устройства... Их главная задача — улучшать условия жизни людей».

Произнесенный принцип прозрачности важен. Комментарий таков: улучшение жизни людей должно определяться системой критериев и индикаторов (профессионально разработанных и широко публично обсужденных), а не на основе крылатой фразы «отца народов» о том, что «жить стало лучше, жить стало веселее».

«Второе. Модернизируя систему государственных услуг, надо обратить особое внимание на социальные услуги населению. Считаю, что мы должны активнее подключать к их оказанию некоммерческие организации. Они зачастую лучше знают ситуацию на местах, чем даже органы власти, имеют уникальный опыт и помогают людям, которые попали в трудную ситуацию. Я полагаю, что участие некоммерческих организаций может сделать социальные услуги более предметными и адресными и, что крайне важно, снизит уровень коррупции в госаппарате.

Федеральным ведомствам нужно разработать четкую и прозрачную систему отбора НКО для выполнения таких функций. Выбирать нужно зарекомендовавшие себя организации, которые пользуются настоящим доверием у населения, работают не первый год или созданы на базе организаций, которые до того имели соответствующий опыт. Я поручаю Правительству доработать нормативно-правовую базу участия некоммерческих организаций в системе оказания государственных социальных услуг. При этом расширить использование конкурсных механизмов их финансирования».

В предлагаемом направлении требуется несколько действий:

А. Уравнять в правах бюджетные учреждения, монопольно оказывающие услуги сейчас, и НКО, обязанные платить налоги (НДС, имущество) — что является прямым нарушением ч. 2 ст. 34 Конституции РФ о недопустимости неравноправия при осуществлении экономической деятельности.

Б. Выправить систему критериев при определении победителей конкурсов. 

В. Принять закон «О государственном и муниципальном социальном заказе». Собственно, о нем и говорит словосочетание «конкурсные механизмы при оказании социальных услуг». Первый вариант этого законопроекта был подготовлен в Фонде НАН еще в сентябре 1994 г., да так и застрял на подступах к принятию и потом оказался отклоненным Госдумой уже в первом чтении, кажется, в 2000-м, когда за него и вступиться оказалось некому. Интересно, какой вариант будет подготовлен к началу весны?

Г. Обращаю особое внимание на слова о конкурсном отборе и хорошем опыте работы. Здесь заложена и необходимость выстраивания системы оценки эффективности оказываемых услуг, которой у нас в социальной сфере до сих пор нет. Нет ни правовых норм, ни стандартов подготовки специалистов в области оценки, ни утвержденных методик оценивания. Только в случае существующей системы внешней независимой оценки может сложиться и институт рекомендаций. Значимым в этом направлении может быть путь от инновационных решений, финансируемых на основе механизма гранта (который еще и вернуть нужно в Бюджетный кодекс, а также сформировать правовые нормы для кодекса Гражданского), — к постоянному, по крайней мере — среднесрочному, социальному заказу, с обязательной системой требований к достигаемым результатам и социальной эффективности.

«Третье. В каждом регионе должна быть принята внятная программа улучшения инвестиционного климата и создания новых, высокопроизводительных рабочих мест на основе так называемых лучших региональных практик. К числу таковых относится сокращение сроков выдачи разрешений, необходимых для начала бизнеса, создание подготовленных промышленных площадок и целый ряд других мер. Вообще в целом надо поощрять, а не лишать поддержки регионы, которые добились увеличения собственной доходной базы, и учитывать это при распределении федеральных дотаций. Однако этого тем не менее все равно мало.

Правительству следует подготовить предложения по изменению сложившейся пропорции распределения доходов между бюджетами разных уровней. В результате таких мер должна повыситься роль регионов и муниципалитетов в решении ключевых социально-экономических задач.

Основную ответственность за судьбу региона несет губернатор. Успешность его работы будет оцениваться и по тому, сколько инвестиций удалось привлечь, сколько создано новых рабочих мест, особенно в несырьевом производстве. С этим должны быть связаны и кадровые решения».

Выделенный фрагмент представляется одним из ключевых в Послании, и, боюсь, при обработке задач, поставленных Президентом, именно он может выпасть «из ванночки». По существу, речь о том, что при нынешнем, центростремительном характере бюджетирования обеспечить нормальное развитие территории нашей огромной страны оказывается невозможно. Если посмотреть на объемы и направления потоков межбюджетных трансфертов, то становятся понятны очевидные перекосы. И здесь мы, как это ни парадоксально, вынуждены рассматривать политически окрашенную альтернативу: либо сохранение и укрепление административной вертикали, идея, исповедуемая премьером в качестве универсального управленческого инструмента (и тогда — все нормально, ничего не нужно перераспределять, все будет перераспределено «в центре»), или в стране начнется формирование сбалансированного бюджета, в котором каждому из уровней власти: федеральному, региональному и местному — достанется примерно по 1/3 от всего объема бюджетного финансирования. В этом случае неизбежен постепенный рост бюджетной самостоятельности органов власти и соответственно реальный возврат к принципу федерализма. Пока же наша страна все более близка к унитарному государству.

Сегодняшним правителям страны как будто невдомек, почему граждане с вроде бы пустяковыми вопросами обращаются напрямую к руководителю государства. Причина проста: каждый элемент вертикально организованной системы не имеет, с одной стороны, управленческой самостоятельности, а с другой — какой-либо зависимости от мнения граждан. Оба эти компонента содержатся соответственно в возможностях региональных и местных руководителей по привлечению и развитию финансовых и иных ресурсов и в выборности региональных или местных руководителей.

«Четвертое. Органы власти должны избавиться от имущества, не имеющего прямого отношения к их непосредственным обязанностям. Это только кажется, что имущество не бывает лишним. На самом деле управление избыточной собственностью требует много сил, времени, а зачастую — и все присутствующие тоже об этом знают — немало средств, но, что хуже всего, нередко становится источником коррупции.

В этом году я подписал Указ о сокращении в пять раз перечня стратегических предприятий. По моему поручению Правительство приняло масштабный план приватизации крупных компаний. Главная цель приватизации — повысить эффективность этих компаний и привлечь в российскую экономику дополнительные инвестиции, причем серьезные инвестиции, а доходы от приватизации использовать прежде всего на модернизацию нашей экономики. Соответствующие решения надо принять и на региональном, и на местном уровне. Закон об общих принципах организации органов госвласти субъектов Российской Федерации определяет: в собственности региональных властей может находиться имущество, необходимое им для осуществления своих полномочий. Соответственно иные объекты собственности должны быть приватизированы. Органы власти не должны быть владельцами «заводов, газет, пароходов». Каждый должен заниматься своим делом».

Предполагаю, что про «газеты» Президент сказал для красного словца, цитируя поэта. Если власть начнет раздавать собственность в виде тех СМИ, которые она подмяла под себя в течение прошедшего, «00» десятилетия, это будет тоже мощный удар по системе, созданной предшественником. Чего нынешняя «дуумвиратная» конструкция вряд ли допустит. Если же это произойдет сейчас, то, в отсутствие выстроенной системы внешнего контроля, скорее всего, состоится возврат к 90-м, только еще в более худшем варианте. Вероятнее всего, разумный выход из этой ситуации — в формировании баланса трех систем контроля: государственного, внутрикорпоративного (от самого сообщества СМИ) и общественного, с общей для контролирующих сторон целью — формирования информационного пространства, дружественного интересам общества и общественного развития.

Однако даже сама мысль об избыточной собственности представляется очень важной. Анализируя в течение некоторого времени бюджетные материалы по г. Москве, могу сказать, что собственность в нашей столице работает крайне неэффективно. Правда, если мы имеем в виду эффективность в интересах москвичей, а не отдельных граждан или семей. Особенно забавно в таких случаях выглядят расходы по управлению имуществом города Москвы, подчас составляющие анекдотичную сумму, сопоставимую с доходами от их управления.

«Пятое. Модернизация только тогда даст ожидаемый эффект, когда в обществе будут действовать справедливые законы, функционировать независимые и уважаемые суды и органы правопорядка, которые пользуются настоящим доверием граждан.

Все эти звенья, безусловно, тесно связаны, и реформировать нужно всю систему, а не отдельные институты. Именно поэтому наряду с развитием законодательства о судебной системе, что мы делали и продолжаем делать, мы начали проведение реформы МВД. И на законодательном уровне создаем условия для повышения качества работы следствия и прокуратуры. Этому служат и внесенные мною в Государственную Думу законопроекты «О полиции» и «О Следственном комитете». Сегодня не только федеральные, но и региональные и муниципальные руководители обязаны готовиться к эффективной реализации этих новых актов. В них действительно много нового. При этом не прятаться по кабинетам и наблюдать за тем, как на их территории растет и наглеет криминал. Они должны делать все, чтобы люди не боялись за свою жизнь и жизнь своих близких, не опасались потерять свое здоровье, имущество и человеческое достоинство.

За последнее время, к сожалению, произошел целый ряд трагических событий, в результате которых погибли, были убиты наши граждане. Их причинами являются в том числе и расхлябанность в деятельности правоохранительных и других властных органов, зачастую их прямое сращивание с криминалом. По одному из таких эпизодов я принял решение освободить от должности начальника ГУВД Краснодарского края, а Генеральной прокуратуре, ФСБ, Следственному комитету — внести предложения об ответственности тех лиц, которые работали на соответствующих участках деятельности и которые обеспечивали правопорядок».

Первый же абзац справедлив на все 100%, но пока ситуация почти столь же (то есть на 100%) далека от воплощения.

По другим позициям также имеется несколько комментариев.

Во-первых, насколько помогли изменения в законодательство о судебной системе, мы, как граждане, поймем не из законов (в особенности в условиях сурового правового нигилизма), а из решения одного-единственного судьи — В. Данилкина, по «делу М. Ходорковского — П. Лебедева».

Во-вторых, процесс обсуждения законопроекта «О полиции» был настолько суетно и лавинообразно организован, а итог этого обсуждения настолько незначительно отличается от первоначального, кошмарного варианта, что здесь необходимо всерьез задумываться над выработкой принципиально иных, значительно более демократичных способов работы с государственными инициативами и, уж точно, не стоит доверять их разработку самим государственным структурам. Да и потом, большим заблуждением является мысль о том, что в нашей стране можно что-то всерьез изменить, приняв какой-то, пусть и самый замечательный, закон.

В-третьих, затронутая Президентом тема событий в станице Кущевская важна в особенности, поскольку и на этом примере можно судить о том, что изменится в деятельности правоохранительных органов после смены вывески. И, судя по тому, как губернатор Краснодарского края А. Ткачев пытается откреститься от знаний о банде в 200 человек, несмотря на присутствие в его делегации на инаугурации Президента РФ в 2008 г. ее лидера С. Цапка (что очень несложно проверить даже не по фотографии с инаугурации, опубликованной в номере «Новой газеты» от 3 декабря 2010 г., а по списку участников, имевших разрешение на проход в Кремль в тот майский день), руководитель региона, как принято выражаться в тех кругах, «вляпался конкретно».

Как информационный аналитик, могу с уверенностью сказать: цепочка вертикали от С. Цапка до А. Ткачева настолько крепка, что только отсечение ее с помощью отставки нынешнего губернатора и последующие расследование и судебные процессы над всей «краснодарской вертикалью» сохранят за Д. Медведевым шанс не только на самостоятельность, но и на понятие о чести. Это же относится и к В. Путину, назначившему в 2007 г. А. Ткачева губернатором. Только что, выступая перед страной (16 декабря 2010 г.), он говорил о ворах, которые должны сидеть в тюрьме. Самое время доказать это — только не там, где это прилеплено к пустому месту второго процесса над М. Ходорковским и П. Лебедевым, а в отношении вполне конкретной вертикали, которую, собственно, он сам и создал! Боюсь только, что при отсутствии стыда (как это явствует из одного из его же ответов), бессовестность не позволит честно взглянуть на тотальную проблему нынешней российской власти. Видимо, понятия офицерской и общечеловеческой чести расходятся кардинально.

Но, по сравнению с ужасом преступления в станице Кущевской, есть непрерывный многолетний кошмар и ее жителей, и жителей огромного количества мест в стране, где честному человеку, желающему заниматься своим любимым делом, этого как раз делать и не дают: сегодня — это уже почти единый организм, состоящий из элементов — власть — «правоохранители» — бандиты — судьи — и сплотившийся намертво в едином поручье. Наблюдая за возникновением все новых и новых аналогичных историй в разных частях нашей страны, смею предположить, что подобные ситуации существуют почти везде, что в той или иной мере свидетельствует об уровне срощенности клановых и групповых интересов поименованных структур.

«Шестое. В прошлом Послании я говорил о необходимости совершенствования уголовного законодательства, о том, что это законодательство должно быть жестким, но в то же время современным и гуманным в разумном смысле этого слова, а восстановление справедливости посредством правосудия и защита прав потерпевших не должны приводить к пополнению преступного мира большим количеством новых кадров. Я еще раз подчеркну: санкция за нетяжкие, малозначительные преступления должна быть по возможности не связана с лишением свободы. Это, кстати, особенно актуально в тех случаях, когда речь идет о молодых людях, о подростках, о тех, кто впервые нарушил закон.

Сегодня я внесу в Государственную Думу закон, который позволит суду применять дифференцированный подход при назначении наказания. По целому ряду составов преступлений будут исключены нижние пределы санкций. У суда появится возможность более широко применять такие альтернативные меры наказания, как штраф и принудительные работы. Но главное, чтобы в отсутствие нижнего предела уголовной санкции суды не воспринимали верхний предел как единственный ориентир при назначении наказания. Ведь сила суда не в жесткости, а в неотвратимости и справедливости наказания, а миссия правосудия — не только карать, но и исправлять».

Выделенный фрагмент нуждается в пояснении. Для применения в качестве мер ответственности принудительных работ необходима соответствующая инфраструктура, которой сегодня практически нет.

Вместе с тем посыл, несомненно, важен. Но и в его реализации сегодня наблюдаются «издержки исполнения». Так, по мере снижения «тюремного населения» в исправительных колониях, руководство Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) собирается снижать количество таких колоний. Тем самым практически неизбежно возникнут последствия, обратные задуманному. Дело в том, что чем дальше человек, лишенный свободы, оказывается от дома, тем хуже сохранность уз, связывающих его со свободой и родными. Поэтому, когда сегодня ФСИН планирует вместо 62 ИК оставить 33, это означает, что завтра вслед за этим возрастет уровень рецидива преступности и большое количество граждан, лишенных свободы вследствие совершенных впервые преступлений, окажутся там вновь: им ведь некуда будет возвращаться. Полагаю, что здесь необходимо вести речь не о сокращении количества колоний, а об их принципиальной реконструкции, перенаправлении их деятельности на социально ориентирующий акцент в работе. И тогда основной задачей станет не решение вопроса о трудоустройстве высвобождаемых кадров, а, скорее, об их переобучении.

«Седьмое. Нашей принципиальной задачей остается борьба с коррупцией. Считаю, что мы должны самым внимательным образом анализировать исполнение уже принятых решений и двигаться дальше. Опыт показывает, что даже угроза лишения свободы до 12 лет не удерживает взяточников. Представляется, что в ряде случаев экономические меры в виде штрафов могут быть более продуктивны. Поэтому коммерческий подкуп, дача и получение взятки могут наказываться штрафами в размере до стократной суммы коммерческого подкупа или взятки.

Фактически сформировался и такой вид преступного промысла, как посредничество во взяточничестве. Вокруг судов и других государственных органов, все это отлично знают, вьется множество проходимцев, заверяющих, что они знают, как решить любое дело, кому и сколько для этого «занести». Я считаю, что посредничество во взяточничестве, так же как и кратный размер штрафа, необходимо внести в уголовный закон».

В данном случае не просто поддерживаю сказанное, но и могу предложить меры усиления. К таким стоит отнести:

а) конфискация имущества;

б) пожизненная дисквалификация. Данная санкция, по аналогии с преступлениями в отношении детей, вполне может оказаться достаточно действенной мерой по недопущению запятнавших власть людей к управленческим должностям в системе государственного и муниципального управления.

«Восьмое. Еще одна тема, которую я хотел бы поднять. Я не буду сейчас «демонизировать» известный всем 94-й закон, его все критикуют, но ситуация действительно уже вышла за грань разумного. Заложенные в нем цели, к сожалению, во многом остались декларациями. По самым скромным оценкам, нецелевые расходы, включая и прямое воровство, и «откаты», и просто нецелевые расходы, составляют не менее триллиона рублей. Поэтому пора начинать работу над новой редакцией закона о госзакупках — более продуманной и более современной.

Полагаю также, что обо всех планируемых открытых закупках должно быть известно заранее. На специальном интернет-портале нужно предварительно публиковать информацию о таких планах с возможностью обратной связи с компаниями относительно их заинтересованности в торгах, а также мнения экспертов об адекватности этих планов современным требованиям и рыночным ценовым условиям.

На ближайшие три года нужно определить прогнозные планы закупки новейшего оборудования, лекарственных средств, иной высокотехнологичной продукции со стороны государства и крупных госкомпаний, а в дальнейшем по мере возможности расширить горизонт прогнозирования на 5–7 лет. В этом случае и инвесторы, и исследователи буду точно знать, что результаты их труда востребованы».

На моей памяти это — уже третий закон, принимаемый властью в этой сфере (не имею в виду закупки в сфере оборонного заказа, там — «отдельная песня», думаю, еще более грустная, учитывая сохранившуюся с советских времен параноидальную секретность). Помнится, аналогичные принимались в 1992 и 1994 гг. Всякий раз они оказывались не лишенными зияющих дыр, в которые с успехом проваливались гигантские бюджетные средства.

Представляется, что выходом может быть комплекс действий, основанных на:

а) системном повышении прозрачности таких закупок;

б) широкой публичности конкурсных (и тендерных) процедур;

в) ясности и понятности критериев оценки выбираемых победителей;

г) эффективном контроле реализации;

д) независимой оценке результативности выполнения (в особенности это важно для сферы услуг);

е) дисквалификации структур и персоналий, проваливших заказ, — при недопущении к таким заказам сомнительных структур (офшоры, организации, зарегистрированные на непонятные адреса с грошовым уставным капиталом, и пр.).

И второе замечание к цитате. Само по себе словосочетание «прогнозные планы закупки новейшего оборудования» выглядит несколько нелепым оксюмороном, поскольку сегодня сложно сказать, каким будет новейшее оборудование в течение даже 2–3 лет, не то что 5–7. Скорее, необходимо повысить степень самостоятельности исполнителей в закупаемом оборудовании. Об этом, кстати, и говорит тот же профессор К. Северинов, пытающийся работать в «солянокислых» российских условиях.

«Большую роль в увеличении спроса на новейшие технологии может сыграть и модернизация армии. Это может нравиться или не нравиться, но в разные периоды истории науку и технологии вперед двигали именно потребности безопасности, инвестиции государства в новые технические решения в области обороны.

Сегодня перед нами стоит фундаментальная задача создания новой высокотехнологичной мобильной армии. Мы идем на то, чтобы потратить на эти цели более 20 триллионов рублей. Это большие деньги. Но такие вложения вдвойне эффективны, если в итоге дадут нам технологии так называемого двойного назначения — помогут модернизировать производство и развивать фундаментальные и прикладные исследования и университетскую науку. Поэтому мы создаем специальную структуру, которая будет заниматься поиском и разработкой прорывных технологий для «оборонки». Такие структуры, вы знаете, есть в других странах. Рассчитываем, что многие из них найдут применение в повседневной жизни».

Пусть читателя не вводит в заблуждение незначительный объем текста, посвященного данной теме: эта скромность с лихвой компенсируется суммой.

Однако к выделенным частям очень много вопросов.

Во-первых, непонятно, а в течение какого срока столь огромную сумму, более двух годовых бюджетов страны, планируется истратить? Смутно помнится, что как-то называлось десятилетие, но здесь об этом ничего не говорится.

Во-вторых, о каких именно расходах речь? «Высокотехнологичная мобильная армия» — это по призыву или профессиональная? Если первое, то она вряд ли будет мобильной и высокотехнологичной, поскольку для освоения высоких технологий необходимо заметно больше времени, чем один год. А если профессиональная, то об этом ни здесь, ни где-либо еще в официальных документах не говорится уже многие годы.

В-третьих, военные расходы, и это хорошо известно экономистам, непроизводительны, и вложение одной и той же суммы в армию и, скажем, в образование дает неоспоримое преимущество по числу занятых в образовании.

В-четвертых, «двойная эффективность» вложений в военные разработки не просто сомнительна, ее попросту нет. И для доказывания этого не требуется больших усилий. Достаточно вспомнить:

• —   множество неудачных запусков «Булавы» или только что рухнувших спутников для системы ГЛОНАСС (стоимость этого неудачного запуска составляет примерно 70 млн долларов США, или более 2 млрд рублей, — больше, чем запланировано на повышение квалификации учителей;
  
• —   кошмарный объем потерь при организации обычных, «гражданских» конкурсов по ФЗ № 94; а ведь они — на порядок более открыты.

Вообще же, когда сегодня затрагивается тема секретности, у меня возникает стойкое ощущение, что 99% сегодня скрываемого от наших граждан, будь то исторические события или военные секреты, — это попросту очередное воровство и преступления, поскольку современные системы слежения позволяют видеть все скрываемое столь детально, что наши секреты с размерами военного бюджета выглядят, как попытка голого человека спрятать что-нибудь на своем теле под лучами софитов.

Наконец, в-пятых, еще одно замечание, объединяющее смысл сказанного в выделенных фрагментах.

Если отталкиваться не от устаревшего взгляда на модернизацию, как на удачное следствие из инвестиций в ВПК, а как на процесс гражданских инвестиций в сферу инноваций так называемой третьей волны, зачастую приводящих и к «бинарным» последствиям, т.е. к возникновению технологий¹, то очевидно, что при нынешней, заскорузлой и неповоротливой, запредельно засекреченной и потому безнадежно отстающей российской «военной машине» какие бы то ни было «специальные структуры» будут лишь оставаться очередными госкорпорациями, углубленными только в проедание гигантских бюджетных средств. А соображения секретности будут придавать традиционно серьезный вид рассуждениям о «национальной безопасности», под сенью которых очень уютно себя чувствует современная российская коррупция.

Кстати, стоит обратить внимание и на то, что расходы на модернизацию армии у нас на три порядка, или в 1000 раз (если считать выделение 20 триллионов рублей на 10 лет), превышают расходы на модернизацию образования (там фигурировала цифра 2 млрд рублей). Вот вам и ответ на вопрос об истинных приоритетах страны.

«Девятое. Важнейший показатель качества жизни людей — это качество политической системы. Для ее совершенствования на федеральном и региональном уровне был принят целый ряд решений. Стоя на этой трибуне, в 2008 г. я сформулировал 10 позиций и в 2009 г. я сформулировал 10 позиций по совершенствованию нашей политической системы и демократии. Еще раз хотел бы поблагодарить всех, кто участвовал в обсуждении этих инициатив, всех депутатов Государственной Думы и членов Совета Федерации.

Однако на уровне местного самоуправления нам требуются дополнительные шаги. Местное самоуправление является важнейшим элементом любого демократического государства. К сожалению, роль большинства политических партий в работе муниципалитетов пока практически не ощущается, в результате на местном уровне не все партии выполняют функцию общероссийских политических организаций. Я предлагаю сделать обязательным использование пропорциональной или смешанной избирательной системы на выборах представительных органов в городских округах и муниципальных районах с численностью депутатов не менее 20 человек.

Политическая конкуренция на низовом уровне будет способствовать укреплению доверия к партийной системе и повышению ответственности партий перед избирателями. Следует сделать их ближе к повседневной жизни наших граждан. Это еще один шаг по укреплению демократической власти, главной задачей которой остается достойная жизнь наших людей.

Таким образом, выборы в Государственную Думу в декабре следующего года пройдут уже в условиях политической системы, обновленной на всех уровнях».

Пока что практически все изменения в политическую систему выглядят символическими, по сути, не меняющими ничего в сравнении с путинской системой. О том, как можно, практически ничего не меняя от «достижений» предшественника, говорить об обновлении политической системы, — эти несколько десятков строк Послания.

Можно подумать, что, заставив граждан на муниципальном уровне избирать по партийным спискам, мы сделаем этот уровень лучше управляемым.

Глубочайшее заблуждение, способное разве что еще больше разочаровать население в осмысленности современного политического устройства. Важны не политигры с псевдоконкуренцией — там, где ее пока нет и очень долгое время не будет. Если на федеральном уровне еще кого-то беспокоит разница в «программах» (взял слово в кавычки, поскольку и программ-то приличных, внутренне не противоречивых и не демонстрирующих фарш в голове у их идеологов, в наше время у партий не сыщешь), то на уровне муниципальном — людям глубоко наплевать на то, кто как называется. И искусственное внедрение партийности на этом, базовом, уровне приведет лишь к росту «правонигилистических» настроений.

Если нынешняя система считается полностью обновленной, означает ли это, что Президент считает ее на сегодняшний день гармоничной? Если так, то это — кошмар, поскольку ныне мы имеем жутковатый образ монопольной политической системы, рождающей все новые и новые малоосмысленные прожекты.

Бездарно-бездумная Госдума, штампующая любые административные идеи своих капризных кураторов сверху, — что может лучше свидетельствовать о том, что российский парламентаризм превращен в театр провинциальных марионеток, дешевых по качеству работы, но не по содержанию. Помимо уже названного отклоненного законопроекта по внедрению ювенальной специализации в суды общей юрисдикции могу привести значительно более яркий пример.

Для этого предлагаю взглянуть на два системообразующих закона: ФЗ № 184 «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» и ФЗ № 131 «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации».

За 11 лет, прошедших с момента принятия ФЗ № 184 (принят Госдумой 22 сентября 1999 г.), в него внесены изменения. По состоянию на 25 октября 2010 г. перечень изменений в этом законе выглядит так: (в ред. Федеральных законов: от 29.07.2000 № 106-ФЗ, от 08.02.2001 № 3-ФЗ, от 07.05.2002 № 47-ФЗ, от 24.07.2002 № 107-ФЗ, от 11.12.2002 № 169-ФЗ, от 04.07.2003 № 95-ФЗ, от 19.06.2004 № 53-ФЗ, от 11.12.2004 № 159-ФЗ, от 29.12.2004 № 191-ФЗ, от 29.12.2004 № 199-ФЗ, от 21.07.2005 № 93-ФЗ, от 31.12.2005 № 199-ФЗ, от 31.12.2005 № 202-ФЗ, от 31.12.2005 № 203-ФЗ, от 03.06.2006 № 73-ФЗ, от 12.07.2006 № 106-ФЗ, от 18.07.2006 № 111-ФЗ, от 25.07.2006 № 128-ФЗ, от 27.07.2006 № 153-ФЗ, от 25.10.2006 № 172-ФЗ, от 04.12.2006 № 201-ФЗ, от 29.12.2006 № 258-ФЗ (в ред. от 18.10.2007), от 02.03.2007 № 24-ФЗ, 23.03.2007 № 37-ФЗ, от 26.04.2007 № 63-ФЗ, от 10.05.2007 № 69-ФЗ, от 18.06.2007 № 101-ФЗ, от 19.07.2007 № 133-ФЗ, от 21.07.2007 № 191-ФЗ, от 21.07.2007 № 194-ФЗ, от 18.10.2007 № 230-ФЗ, от 08.11.2007 № 257-ФЗ, от 29.03.2008 № 30-ФЗ, от 14.07.2008 № 118-ФЗ, от 22.07.2008 № 141-ФЗ, от 22.07.2008 № 157-ФЗ, от 23.07.2008 № 160-ФЗ, от 25.11.2008 № 221-ФЗ, от 03.12.2008 № 249-ФЗ, от 25.12.2008 № 274-ФЗ, от 25.12.2008 № 281-ФЗ, от 09.02.2009 № 4-ФЗ, от 05.04.2009 № 41-ФЗ, от 18.07.2009 № 175-ФЗ, от 23.11.2009 № 261-ФЗ, от 17.12.2009 № 319-ФЗ, от 17.12.2009 № 326-ФЗ, от 29.03.2010 № 29-ФЗ, от 05.04.2010 № 40-ФЗ, от 04.06.2010 № 118-ФЗ, от 27.07.2010 № 191-ФЗ, от 28.09.2010 № 243-ФЗ, от 04.10.2010 № 261-ФЗ, от 15.11.2010 № 296-ФЗ, от 15.11.2010 № 297-ФЗ, с изм., внесенными Постановлениями Конституционного Суда РФ от 07.06.2000 № 10-П, от 12.04.2002 № 9-П, Федеральным законом от 05.04.2010 № 42-ФЗ)².

Неплохо, правда? Для тех, кому не хочется считать самостоятельно, сообщаем ответ — 55 изменений в названный Федеральный закон, а также 2 изменения Постановлениями Конституционного Суда РФ и одно — ФЗ № 42.

Отсюда возникает три вопроса:

1. Имеет ли смысл приобретение «бумажной» версии этого закона?

2. Сможет ли кто-либо, даже высококвалифицированный специалист, понять новый текст в совокупности с необъятным многообразием принятых поправок — без той самой правовой системы «КонсультантПлюс»?

3. Как вам качество нормотворчества?

На первые два вопроса ответ и так очевиден — разумеется, нет!

На третий — ответьте сами... При этом имейте в виду, что речь идет только об одном законе, имеющем весьма высокую значимость для осуществления управления страной, поскольку в соответствии с ним управляются все субъекты Российской Федерации.

Теперь разберемся с ФЗ № 131. Не рискну утомлять читателя еще раз, вывалив ему на голову очередную «простыню» с цифрами. Скажу лишь, что за семь лет действия данного закона в него было внесено 52 (пятьдесят два!) изменения.

Вопросы — те же и еще один, общий для итога анализа.

4. Как можно управлять страной, в которой два ключевых закона управления ее территориями выглядят как лоскутное одеяльце в нищей семье? Ответ, опять же, на поверхности — только так, как сегодня она управляется, а именно — в режиме МЧС.

Хм... Но и режим МЧС сегодня действует, мягко говоря, специфически. Всероссийский форум «Благотворительность в чрезвычайной ситуации: итоги и уроки», прошедший в Общественной палате РФ 30 ноября, произвел лично на меня, как на участника, удручающее и даже шокирующее впечатление³. В то время как граждане, пытаясь противостоять напору пожаров в различных регионах, создавали информационные карты со сведениями о новых, еще неизвестных очагах, государство, в условиях собственного бессилия и разворованности противопожарных ресурсов и уничтоженной системы контроля за лесным фондом по новому лесному законодательству, занималось попытками закрыть или обрушить инициативные виртуальные ресурсы (а больше-то — некому!!!). По сути, речь в этом случае можно вести об антигосударственной деятельности государственных структур.

«Десятое. Мы все вместе, здесь присутствующие, провели широкое обсуждение закона «О полиции», что, на мой взгляд, как минимум дало некоторые неплохие результаты. Сейчас по аналогии с ним будет обсуждаться закон «Об образовании». Я считаю, что такую практику нужно расширять, а организация общественных слушаний (так, как это было по закону «О полиции») должна иметь соответствующую процедуру. Поручаю Администрации Президента подготовить и внести предложения до конца текущего года о том, как осуществлять подобного рода слушания».

Поскольку ранее я уже высказался о качестве организации публичного обсуждения законопроекта «О полиции», здесь скажу о другом. В российском законодательстве присутствует правовая норма, требующая широкого публичного обсуждения социально значимых вопросов. Помимо общественной экологической и градостроительной экспертизы есть еще и обязательная процедура общественных слушаний по проекту бюджета субъекта РФ или муниципального образования и их исполнению, заложенная в соответствующих федеральных законах (регламентирующих основы организации власти в субъектах РФ и местного самоуправления). Поскольку, несмотря на эти нормы, процедуры таких слушаний либо профанируются, либо просто игнорируются, как это до сих пор происходит в Москве, было бы неплохо отметить этот инструмент как обязательный еще лет шесть или семь назад, когда такие нормы были законодательно закреплены в российском праве.

Остановлюсь на мгновение на московском законодательстве о бюджете, которое тоже представляет собой прелестный образчик беспринципной несамостоятельности нынешних законодателей.

Проект бюджета 2011 г. в первом чтении (при Ю. Лужкове) был принят составом Мосгордумы (МГД) «на ура». Затем — «власть сменилась», бюджет оказался изрядно измененным, но во втором и третьем чтениях серьезно измененный бюджет был принят даже более единодушно (теперь за него проголосовали и депутаты от КПРФ). При этом, уверен, в уже принятом бюджете — огромное количество неясностей и резервов. Уверенность строится на том, что во всех трех чтениях голос Общественного совета г. Москвы, проведшего экспертизу проекта бюджета, так и не был услышан и даже не был просто выслушан.

Итак, какие выводы можно сделать, познакомившись с текстом Послания.

Сначала — о позитивных моментах, которые очевидно заметны в рассмотренном материале.

1. Радует, что довольно быстро по результатам выступления Правительством РФ подготовлены конкретные поручения Президента Правительству⁴ и сроки, установленные уже премьером для различных министерств и ведомств⁵.

2. Впервые в президентском послании оказалась затронутой достаточно подробно тема детей. Помнится, в Послании 2005 г. предыдущий президент умудрился выстраивать радужные среднесрочные перспективы, даже не упомянув детей в качестве ключевых субъектов построения этих самых перспектив. За что, собственно, сегодня страна и расплачивается всякими цапками и фанатскими бунтами, уже органично переходящими в нацистско-шовинистические выступления. Кстати, вот еще одно естественное и практически неизбежное следствие крайне слабого уровня осмысления и полноценного описания темы иммиграции в Концепции демографической политики на период до 2025 года (Концепция утверждена Указом Президента РФ от 9 октября 2007 г. № 1351)⁶.

3. Появилась тема расширения общественного участия — от участия в управлении школами до оказания социальных услуг силами НКО. Таким образом, можно сказать о том, что в выступлении возникло социальное измерение понятия «модернизация». Не будь этого, вся история с данной инициативой останется очередной модернизадницей.

И «кое-что» грустное и тревожное.

Несмотря на появление в Послании 2010 г. новых, «человеческих» нот, пока этот квазиправовой материал, при попытке сказать о многом, остается достаточно несистемным. Допускаю, что он носит во многом авторский характер.

1. Сплоченная в единую вертикаль система законодательной, исполнительной и судебной властей, образовавшая базу для эдакого узкокорпоративного бизнеса, «укрепленная» монополией на традиционные СМИ и бандитским «местным самоуправлением», демонстрирует не только неизбежное управленческое бессилие в сочетании с хамской вороватостью и тотальной безответственностью за результаты — при яркой ТВ-картинке. Способность прийти во власть (то, что в политически более развитом английском языке именуется politics) никак не подкрепляется способностью не только к разумному, но даже и подчас к минимально осмысленному управлению страной (обозначаемому в английском языке словом policy).

2. Заявляя о значимости детской темы, Президент использует не системный подход, для которого необходимо формулирование целостной стратегии — Национального плана действий в интересах детей и Федеральной целевой программы, ориентированной на его реализацию, а набор не связанных друг с другом действий, которые, скорее всего, будут реализовываться через принятие отдельных нормативных правовых актов. Таким образом, в драматическом положении с «системой защиты детей» в России вряд ли что изменится качественно.

3. Заявляя детский приоритет, Президент как будто оставляет в стороне приоритеты настоящие, определяемые не декларативным называнием, а финансовым подкреплением, на которые в ближайшее время будут израсходованы не смехотворные миллиарды, десятки или даже сотни миллиардов рублей, а десятки триллионов, столь необходимых для страны и людей, влачащих полунищенское существование. Достаточно назвать основные российские мегапроекты на ближайшую перспективу:

А. Военные расходы, которые прозвучали скромно по количеству уделенного в Послании места, но по цифре — вполне себе — 20 трлн рублей — без какой-либо поясняющей расшифровки.

Б. «Приоритетные национальные проекты», которые как не были изначально описаны, так и не подвергаются нелицеприятной оценке. Тут достаточно вспомнить хотя бы проект «Здоровье», в котором построенными оказались не 15 высокотехнологичных медицинских центров, а всего 3, причем кадровых специалистов для них не хватает. Остальное — сгнило и оказалось съеденным обычными и «бюджетными» жучками. Жертвы «Хромой Лошади» — это и жертвы нереализованности данного «национального плана», поскольку нетранспортабельных больных возили из Перми в Москву и Питер — ведь в Перми так и не появился запланированный высокотехнологичный медицинский центр.

В. Сочи–2014. Уже сейчас — значительно более дорогой проект, чем первоначально ожидалось; тоже налицо безобразное качество планирования и управления.

Г. Форум АТЭС в 2012 г. На почти пустынный остров Русский строится гигантский, многомиллиардный мост «в никуда».

Д. Государственные корпорации. Уже сегодня из уст руководства страны звучат слова о неэффективности такого рода конструкций и такого способа их управления. Впрочем, ничего другого при пещерном уровне управленческой культуры ожидать и не приходилось. Правда, стоит напомнить, что в этих государственно-монополистических уродцев пару-тройку лет назад было вбухано не менее 1 трлн рублей.

Е. Сколково.

Ё. Трубопроводы ВСТО, «Северный и Южный потоки».

Ж. Повышение нормы начислений в Пенсионный фонд с 26 до 34%. Казалось бы, это не расходы, а доходы бюджета. Но доходы, которые становятся расходами бизнеса, что отражается и на наших доходах (как через фиксацию, а то и снижение заработной платы, так и через удорожание продукции). В очередной раз за счет граждан нынешняя система государственного управления пытается решать проблемы собственного управленческого бессилия. Вместо выработки внятного и всесторонне обоснованного, обсужденного с гражданами решения о необходимости повышения пенсионного возраста (хотя бы до равновесия между пенсионным возрастом у женщин и у мужчин) и выработки и совместной с гражданским обществом реализацией стратегии современной пенсионной политики, в нашей стране нынешние власти произвели непонятное «реформирование», итогом которого стало фактическое банкротство Пенсионного фонда России, постоянное залезание в карман бюджета и дальнейшая безысходность состояния пенсионной системы.

З. Теперь прибавился еще и чемпионат мира по футболу в 2018 г.

И. Наконец, можно заглянуть в Концепцию долгосрочного социально-экономического развития РФ до 2020 г., так называемую Стратегию 2020. Там фигурирует такой забавный перл, как «освоение арктического шельфа»⁷. А? Как вы думаете, сколько в этот самый шельф можно закатать бюджетных средств?

Помимо уже существующей «тучи» провозглашенных мегапроектов в течение ближайших лет возникнет еще не одна завиральная идея, под которую, как всегда, деньги находятся. Только вот гражданам от этих идей лучше не становится.

4) Пару слов о времени Послания. Нынешний президент вот уже в третий раз выходит со своим Посланием не в конце весны, как делали его предшественники, а в ноябре. Смею предположить, что теперь вряд ли кто-то всерьез задумывается: почему так? с какой целью? Разумного объяснения не появится, сколько ни ищи. А жаль: Послание, излагаемое в конце года, с точки зрения перспектив бюджетного финансирования президентских предложений — бессмысленно, поскольку бюджет страны, по сути, сверстан, и ничего принципиально нового, содержащегося в этом президентском документе внести в качестве законотворческой инициативы, имеющей шанс на разумную, бюджетно ориентированную реализацию уже не получится. Следовательно, либо все предлагаемое можно будет выполнить только в 2012 бюджетном году, либо расходы на реализацию предлагаемых инноваций окажутся толком не просчитанными и непрозрачными и, следовательно, или неэффективно израсходованными, или разворованными; либо никто ничего делать и не собирается. В последнем случае это называется ИКД — имитация кипучей деятельности.

Подводя итог изложенному, могу сказать о том, что страна сегодня ближе к дезинтеграции, чем она была в конце 1990-х. Действия, предпринятые тогда, как сейчас зачастую говорят, «для сохранения целостности и лучшей управляемости», по своим результатам ведут в противоположном направлении: целостность страны находится под заметно большей угрозой, и управляемость стала заметно слабее, о чем свидетельствуют множественные факты неисполнения прямых поручений высшего руководства государства.

Удастся ли нынешней власти понять гибельность такой «суверенной тандемократии»? Сегодня это представляется с большим трудом. А любые альтернативы будут неизбежно выглядеть сугубо политическими. И еще приближает к обрыву страну категорическая разница между произносимым ее руководством и творящимся — от их имени и ими самими.