Судьба не только подрастающего поколения, но и страны в целом в значительной мере зависит от того, насколько эффективно обеспечивается конституционное право граждан на образование. В период обучения у несовершеннолетних формируются нравственные ориентиры, гражданственность и патриотизм, т.е. качества, без которых невозможно устойчивое, динамичное развитие любого современного социума. М.И. Демков, анализируя в начале ХХ в. историю педагогики, писал, что «никогда не было времени, чтобы государственная система образования работала без идеалов, но в различные времена и эпохи идеалы были разные. Менялись люди, менялись обстоятельства, являлись и иные задачи, иные идеалы»¹. Государственная власть издавна проявляет повышенный интерес к сфере образования, что позволило в конце ХIХ в. военному министру Т.И. Филиппову не без оснований сделать вывод о том, что «у кого в руках народная школа, у того в руках и народ»².

Потребность в образовании предполагает подкрепление социальной практикой, разумно сочетающей, с одной стороны, принципы справедливости, принуждения, а с другой — побуждения милосердия. Эти принципы могут эффективно взаимодействовать лишь при разрешении в процессе управления внешних и внутренних противоречий, касающихся школы как важнейшего института социализации несовершеннолетних³.

Результатами многочисленных исследований установлено, что высокий образовательный уровень проявляется как антикриминогенный фактор. Так, самый низкий уровень образования отмечается у лиц, совершающих насильственные (убийства, умышленные причинения тяжкого вреда здоровью); корыстно-насильственные (грабежи, разбои) преступления и кражи. Не случайно работники пенитенциарной системы отмечают в качестве одного из основных факторов, препятствующих исправлению несовершеннолетних воспитанников, их функциональную неграмотность. Так, почти 40% воспитанников функционально безграмотны (умеют читать, но не понимают содержания прочитанного), хотя, по словам самих осужденных, на свободе они закончили 6, 7, 8 и более классов средней школы: 1,8% не умели читать, 8,1% читали по слогам и не могли понять смысл, 11% читали медленно с ошибками, 18% читали медленно и затруднялись пересказать смысл прочитанного.

Последующее восполнение ими пробелов в образовании далеко не всегда может сопровождаться позитивной корректировкой личностных качеств. Поскольку исправление представляет собой достаточно длительный процесс изменения «мотивационной базы» и позитивной трансформации ценностных ориентаций субъекта.

К сожалению, реформы педагогической и правоохранительной систем, инициированные в 1991 г., были ориентированы на ликвидацию воспитательной функции школы. Жизнь показала ошибочность и порочность такого курса реформ. Так, снижение планки обязательного образования до неполного среднего сделало его де-факто необязательным, в результате чего от 2 до 4 миллионов детей подростков школьного возраста прекратили обучение. Криминологические исследования показывают, что, например, в структуре преступлений, совершенных прекратившими обучение несовершеннолетними, отмечается повышенный удельный вес тяжких и особо тяжких посягательств. Например, удельный вес убийств в общей структуре их правонарушающего поведения составляет 1,6–2,1%, тогда как среди учащихся общеобразовательных школ данный показатель не превышает 0,8–09%. Существенно выше удельный вес и нанесений тяжкого вреда здоровью — 1,8–2,0% (у учащихся общеобразовательных школ — 1,0–1,2%).

Отсутствие контроля за поведением подростка приводит к преждевременному уходу его из школы. Среди причин непосещения школы у рассматриваемого подтипа наибольшее влияние имеют недисциплинированность (17%); отсутствие контроля со стороны родителей (17%); антиобщественная среда (13%). Все эти причины достаточно тесно коррелируют и дополняют друг друга.

И.Э. Кондаков, исследуя механизм «школьной дезадаптации», констатирует, что в основе более чем 80% случаев агрессии детей лежат проблемы, связанные с неуспеваемостью ребенка в «основном виде деятельности в период становления характера — в учении». «Пусковым механизмом» формирования этих проблем является несоответствие предъявляемых к ребенку педагогических требований и его возможностей их удовлетворить⁴.

По данным А.В. Баженова, каждый третий подросток, совершивший преступление, по той или иной причине был исключен из школы⁵.

Но это только первые негативные «всходы», и ученые предостерегают о том, что основным криминогенным последствиям «вольного обучения» еще только предстоит проявиться⁶.

Кризисное состояние современного российского социума привело к тому, что школа, являясь важнейшим институтом социализации детей, по-прежнему отягощена рядом проблем.

Отсутствие интереса к учебе, процессу обучения, начиная с первого класса, с периода обучения грамоте, — один из факторов, способствующий формированию личности преступника. Да и как может стать общеобразовательное учреждение важным воспитательным центром, если исследования последних лет показывают, что примерно 40% школ страны находятся в аварийном состоянии или требуют срочного капитального ремонта, 37% не обеспечены канализацией, 20% — центральным отоплением и еще 25% — водопроводом. В то же время, например, в Канаде, значительные территории которой имеют сходные климатические условия и плотность населения, школ, находящихся в аварийном состоянии, вообще нет.

В то же время в 20% российских школ (как правило, это гимназии и лицеи), где высоки показатели качества образования, текущее финансирование (как бюджетное, так и внебюджетное) намного выше. В результате в вуз поступает в два с половиной раза большая доля выпускников из «сильных» школ, чем из «слабых». Опасность этой ситуации состоит в том, что такая структура системы школьного образования фактически воспроизводит и укрепляет сложившееся социальное неравенство. Один из факторов неравенства — территориальный. Примерно 17% школьников не имеют возможности выбирать школу. У абитуриента из малого города, села, из другого региона, как правило, значительно меньше шансов стать студентом столичного или иного престижного университета. По сравнению с 1985 г. доля иногородних студентов в вузах Москвы и Санкт-Петербурга к концу 1990-х годов снизилась в 2–2,5 раза. Места (в том числе бюджетные, оплачиваемые налогоплательщиками всей страны) достаются преимущественно выпускникам столичных школ»⁷.

Закон «Об образовании» закрепил создание элитных школ, классов, а соответственно и дифференцированного отношения к различным категориям учащихся.

Как писал Платон: «В государстве, где существуют очень богатые и очень бедные, это фактически два государства»⁸. Поэтому ключевой вопрос, касающийся одной из главных социальных функций школы — выравнивания социальных возможностей учащихся, весьма далек от разрешения. Более того, современная школа — это жесткая организация, в которой дети из сильных социальных страт здесь лидеры, а из слабых — неуспешны и одиноки. Подобный стереотип формируется и современными российскими СМИ. В них бедный человек — это человек, для которого характерны пьянство, девиантное или преступное поведение (позор, проклятье, зависимость), у него плохое здоровье, он безынициативен, несчастен и неудачлив. С бедностью СМИ ассоциируют не только социальные и социально-демографические группы, но и социальные качества, формируя тем самым конкретные поведенческие стереотипы⁹.

На этом фоне социологи, сравнив показатели 2002 г. и 2006 г. социального состава экстремально настроенной молодежи, отмечают, что в стране значительно повысился уровень экстремальности за счет увеличения доли младших возрастных групп. Радикальные настроения отмечены в личностном и групповом самоопределении, в выборе жизненной позиции, в отношениях с социальным окружением. «Не окрепшая в силу возраста устойчивость к стрессам, недостаточная фрустрационная толерантность мешают молодому человеку найти выход из сложившейся кажущейся ему безвыходной ситуации — ответной реакцией становится агрессивность. Не встречая осуждения со стороны окружения, конкретные ее проявления закрепляются в подростковом сознании и поведении в форме агрессивности как относительно устойчивой черты личности. Получая поддержку во взаимном признании ближайшего окружения, превращаясь в убеждения, агрессивность приобретает крайние формы фанатизма. Категоричность взглядов и суждений у таких подростков сочетается с нетерпимостью к инакомыслящим, пренебрежением к общепринятым нормам, неприятием критики, даже доброжелательной»¹⁰. Так, даже среди московских студентов доля стабильно поддерживающих лозунг «Россия только для русских» составляет 49–58%¹¹.

По закону образовательное учреждение должно охранять здоровье ребенка и содействовать его укреплению. По данным Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека (Роспотребнадзор), заболеваемость среди подростков только за 2007 г. выросла на 16%. Число детей с недостаточным весом среди школьников в постперестроечный период увеличилось в 3 раза и составляет 10% от общего числа учащихся. На региональном уровне остро стоит еще одна проблема — нехватка средств местных бюджетов для обеспечения бесплатного питания учеников. Так, по оценкам Минобрнауки, охват горячим питанием в среднем по России составляет среди учащихся 1–4-х классов 83%, 5–9-х классов — 61% и 10–11-х классов — 55%. При этом бесплатное питание учеников осуществляется на символические 10–15 рублей в день.

На деле — школа нередко опасна для здоровья. Ежегодно только в Москве в период обучения в школе получают травмы более 20 тыс. учащихся. В целом по России регулярно курят 75% подростков-школьников, употребляют слабоалкогольные напитки — 46%. Причем в печальной статистике преобладают девушки.

Учащиеся составляют 80–82% от числа несовершеннолетних, которым причинен вред различными видами выявленных противоправных деяний. При этом темпы виктимизации несовершеннолетних являются самыми высокими. Так, например, если в 2005 г. их было установлено 175 029 человек, то в 2006 г. их количество составило 194 364, или на 11% больше. Если сравнить эти данные с показателями 2000 г. (104 088 человек), то следует прийти к выводу, что число подростков, пострадавших от преступлений, почти удвоилось.

С 2002 г. продолжается также рост числа учащихся несовершеннолетних, потерпевших от преступлений против собственности. Особенно стремительно данная тенденция развивалась в 2004 и 2005 гг. Так, в 2002 г. от преступлений против собственности пострадал 8121 несовершеннолетний, в 2003 г. — 8992, а в 2004 г. — уже 14 704 человека. В 2005 г. число потерпевших возросло до 24 801, что составило 305,4% от 2002 г. В 2006 г. рост данного показателя продолжался и достиг 26 376 человек, или 324,8% по сравнению с 2002 г. При этом от насильственного грабежа (п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ) в 2002 г. пострадали 5823 человека, а в 2004 г. — уже 10 988 человек (прирост 188,7%). В 2005 г. число таких потерпевших составило 19 317 человек (331,7%), а в 2006 г. — 20 255 человек (347,8%).

Отмечается стабильное увеличение числа учащихся, потерпевших от разбойных нападений. С 2002 по 2006 г. оно возросло с 2298 до 6121 человека (266,4% в соотношении с 2002 г.).

Но, несмотря на приведенные статистические данные, в настоящее время более 40% директоров школ не рассматривают воспитание детей в школе в качестве приоритетной задачи¹².

Начиная с 2002 г. расходы бюджетов различных уровней на социальную сферу существенно возросли, но при этом социологи отмечают, что в отношении отчужденных детей проводимая государством политика «не реализует тех функций, которые она должна выполнять в обществах современного типа, а поступает как в ХVIII веке, занимаясь содержанием богаделен»¹³. Решение проблемы лежит на поверхности, поскольку очевидно, что среди бедных основная доля приходится на лица, имеющие низкое образование, а наличие высшего и незаконченного высшего образования стало действенным культурным капиталом, который помогает избежать бедности все большему числу россиян.

Решение различных проблем в сфере образования невозможно без изменения структуры расходов российского бюджета, его приведение в соответствие со стандартами современных социальных государств требует увеличения расходов на образование вдвое, на науку — втрое, а на культуру — вчетверо больше¹⁴.

К сожалению, разразившийся осенью 2008 г. мировой финансовый кризис негативно скажется на финансировании сферы образования, а следовательно, и на криминализации учащихся, поскольку в современных условиях «почти 40% россиян находится либо за чертой бедности, либо на этой черте, и при малейшем ухудшении макроэкономической ситуации окончательно сползет за черту бедности»¹⁵.

Современные исследования правосознания молодежи указывают на то, что наиболее позитивные характеристики имеет учащаяся молодежь. При этом среди студентов, обучающихся в вузах по различным специальностям, наиболее положительная динамика возрастания значимости ценности правовых предписаний отмечается у лиц, обучающихся юриспруденции¹⁶. В частности, это указывает на то, что необходимо активизировать правовое воспитание и просвещение в условиях общеобразовательной среды. Кроме того, необходимо решать вопросы достойного размера стипендий, их выплаты учащимся негосударственных вузов, обеспечения общежитиями по некоммерческой цене, современного технического сопровождения процесса обучения в государственных заведениях¹⁷.

Изложенное позволяет сделать вывод о том, что реализация несовершеннолетними конституционного права на образование нуждается в формировании реальных гарантий.