Исходя из принципа «Семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства» (п. 2 ст. 7, п. 1 ст. 38 Конституции РФ, п. 1 ст. 1 Семейного кодекса РФ (далее — СК¹)), инициатива в привлечении к семейно-правовой ответственности исходит в отличие от гражданско-правовой ответственности не от контрагента по договору, а от государства. Защищать нарушенные права участников семейных правоотношений в предусмотренных законом случаях могут орган опеки и попечительства и прокурор. Так, в соответствии с п. 1 ст. 7 Федерального закона от 24 апреля 2008 г. № 48-ФЗ «Об опеке и попечительстве»² среди основных задач органа опеки и попечительства названа защита прав и законных интересов граждан, нуждающихся в установлении над ними опеки или попечительства, и граждан, находящихся под опекой или попечительством. Прокурор может потребовать отмены усыновления ребенка (ст. 142 СК), если для этого имеются основания, предусмотренные ст. 141 СК.

Мы определяем семейно-правовую ответственность как предусмотренное семейным законодательством последствие совершенного семейного правонарушения, выраженное в отрицательных, нежелательных для правонарушителя, субъекта семейных правоотношений, лишениях личного или имущественного характера. Договорная семейно-правовая ответственность должна строиться в соответствии с принципами семейного законодательства (ст. 1 СК).

Основания юридической ответственности теория права зафиксировала давно и более или менее однозначно. Под основанием юридической ответственности понимается совершение лицом правонарушения³. И.Н. Сенякин также отмечает, что правонарушение является основанием для юридической ответственности, где особое значение играет его состав⁴. Вообще с точки зрения юриспруденции правонарушение — общественно опасное противоправное виновное деяние⁵. Более полно определяет правонарушение В.Л. Кулапов. Это «виновное, противоправное действие (бездействие) лица, причинившего вред обществу, государству или отдельным лицам»⁶. Представляется правильным вывод Л.И. Спиридонова, что в плане формальной логики характеристика правонарушения как общественно опасного деяния указывает на родовой признак правонарушения, а противоправность и виновность образуют его видовые отличия⁷.

Семейно-правовая ответственность наступает для правонарушителя, являющегося субъектом семейных правоотношений. Основанием семейно-правовой ответственности по действующему семейному законодательству является совершение субъектом семейных правоотношений семейного правонарушения. В семейном праве такого мнения придерживаются В.А. Рясенцев, А.Е. Казанцева, А.М. Нечаева⁸. Согласно другой позиции, поддерживаемой М.В. Антокольской, В.М. Ворожейкиным, Л.Е. Чичерововой, основанием ответственности является наличие состава правонарушения⁹. Неопределенность позиции отмечается у Н.Н. Тарусиной. Она не употребляет вообще понятия «основание ответственности» и не выделяет условий ответственности. В одном случае, говоря о лишении родительских прав, она утверждает: «В зависимости от наличия в негативном поведении родителей состава правонарушения к ним применяются либо меры семейно-правовой ответственности, либо отказ в принудительном осуществлении права, либо иные меры оперативного характера, направленные на защиту интересов ребенка»¹⁰.

Из этого можно сделать вывод, что состав правонарушения можно положить в основание семейно-правовой ответственности. Однако ниже автор в отношении этой же меры семейно-правовой ответственности — лишения родительских прав указывает: «Ее применение возможно только за правонарушение». Поэтому из такого утверждения также не исключается вывод, что совершение правонарушения является основанием семейно-правовой ответственности. Поскольку сам автор не определил своей позиции в вопросе об основании и условиях семейно-правовой ответственности, мы обозначаем данную точку зрения как неопределенную. При этом обращает на себя внимание, что Н.Н. Тарусина включает в состав правонарушения, влекущего лишение родительских прав, как и принято в теории права, четыре элемента, указывая, что «субъектом всегда является родитель, объектом — интересы ребенка, объективную сторону составляет противоправное поведение, варианты которого исчерпывающим образом обозначены в норме ст. 69 СК. С субъективной стороны наличествует вина в форме косвенного или прямого умысла»¹¹.

Отдельно следует выделить позицию Ю.Ф. Беспалова. На первый взгляд он разделяет основание и условия ответственности. Так, рассматривая вопрос о привлечении ребенка к семейно-правовой ответственности, он задает вопрос: «Каковы же основания и условия семейно-правовой ответственности?» И сам дает следующее определение: «Основанием семейно-правовой ответственности является семейное правонарушение, содержащее в своем составе элементы, необходимые для семейно-правовой ответственности, а также обстоятельства, признаваемые СК основаниями семейно-правовой ответственности»¹². При этом автор не указал, что он понимает под условиями семейно-правовой ответственности. Как видим, его позиция отличается от первой и второй точек зрения на основание ответственности. Он не поддерживает ни одну из них, а занимает свою самостоятельную позицию, которую можно определить как позицию о множественности оснований ответственности. На наш взгляд, автором смешиваются понятия «основание» и «условия» ответственности. Противоречивость и непоследовательность такой позиции подтверждается, во-первых, тем, что автор не может различить и определить эти понятия. Во-вторых, употребляя в единственном числе понятие «основание семейно-правовой ответственности», автор тем не менее представляет его в виде медали, имеющей две стороны. С одной стороны, основанием ответственности, по его мнению, является семейное правонарушение, содержащее в своем составе элементы, необходимые для семейно-правовой ответственности. Он указывает, что состав правонарушения состоит из четырех элементов: объективной и субъективной сторон, субъекта и объекта. С другой стороны, основаниями ответственности автор называет также «обстоятельства, признаваемые СК основаниями семейно-правовой ответственности». В-третьих, законодатель в СК не употребляет термин «основания семейно-правовой ответственности», поэтому оснований утверждать, что СК признает какие-либо обстоятельства основаниями семейно-правовой ответственности, нет.

С.А. Муратова отмечает, что обязательными основаниями семейно-правовой ответственности являются два элемента состава правонарушения: противоправное поведение субъекта семейных правоотношений и его вина¹³. А.И. Пергамент высказывает другое мнение. Указывая на особенность алиментного обязательства, он отмечает, что ответственность лица, обязанного уплачивать алименты, возникает независимо от его вины¹⁴. Такие суждения нам представляются спорными.

Полагаем, что единственным основанием юридической ответственности является совершение правонарушения, и предлагаем различать элементы правонарушения, образующие состав семейного правонарушения, и условия ответственности. Что же понимается вообще под условиями юридической ответственности, а семейно-правовой в частности? Ответ на этот вопрос неоднозначен и вызывает споры в науке семейного права, в связи с чем и является предметом научного исследования.

Нам предстоит также выяснить связь состава семейного правонарушения с семейно-правовой ответственностью.

Известно, что в теории права с понятием «правонарушение» неразрывно связана категория состава правонарушения. Состав правонарушения включает в себя четыре известных и названных выше элемента¹⁵. Однако от этих общетеоретических выводов ученые отходят, когда в гражданском праве, семейном праве не разграничивают состав правонарушения и условия ответственности, когда допускают смешение этих понятий.

Так, например, определяя состав гражданского правонарушения как «понятие, охватывающее в совокупности признаки правонарушения в сфере отношений, регулируемых гражданским правом, — признаки, необходимые и достаточные для привлечения лица к гражданской ответственности», С.С. Алексеев приходит к выводу, что именно состав правонарушения является основанием для привлечения лица к гражданско-правовой ответственности¹⁶. Такая позиция в правовой науке достаточно распространена¹⁷.

По мнению Г.К. Матвеева, занимающего эту позицию, наличие состава гражданского (и всякого иного) правонарушения — общее и, как правило, единственное основание гражданско-правовой (и всякой иной) ответственности. Иначе говоря, состав правонарушения является тем юридическим фактом, который порождает правоотношение между правонарушителем и потерпевшим и создает определенные притязания потерпевшего и обязанности нарушителя по заглаживанию ущерба, причиненного противоправным действием¹⁸.

Рассматривая состав гражданского правонарушения как определенное единство его объективных и субъективных элементов¹⁹, он к объективным элементам относит противоправное поведение, его результат и причинную связь между ними, а субъективным элементом считает вину правонарушителя²⁰.

В отличие от Г.К. Матвеева, С.С. Алексеев считает, что вине нельзя придавать значение общего, обязательного элемента состава, поэтому в состав гражданского правонарушения он включает следующие элементы: объект, субъект правонарушения и объективную сторону. А вина как условие применения гражданско-правовых санкций не имеет универсального значения²¹. Особая точка зрения в отношении структуры правонарушения и входящих в него элементов С.С. Алексеевым определена так: «Если классифицировать общие признаки состава гражданского правонарушения, единые как для договорной, так и для внедоговорной ответственности, то их следует распределить по трем сторонам состава: 1) объект, 2) субъект, 3) объективная сторона (объективированный вредоносный результат, противоправность, причинная связь)»²². Из указанных выводов С.С. Алексеева следует, что автор уравнивает состав правонарушения и условия ответственности, полагая, что именно состав правонарушении является основанием ответственности. Невиновность он рассматривает как особую правовую категорию, являющуюся основанием освобождения от гражданско-правовой ответственности, за исключением случаев, указанных в законе. Таким образом, в отличие от общепризнанной в теории права позиции о составе правонарушения, С.С. Алексеев в составе гражданского правонарушения не называет субъективную сторону.

В свое время Г.Ф. Шершеневич также отмечал, что гражданская ответственность строится на иных началах, нежели уголовная. «Наказание предполагает непременно преступление — без уголовного правонарушения нет уголовной ответственности. Напротив, гражданская ответственность устанавливается иногда за пределами гражданского правонарушения. Закон может возложить на одно лицо имущественный вред, испытанный другим, хотя этот вред причинен первым без всякой вины с его стороны, даже больше, хотя бы он не был им причинен»²³. Мы полагаем, что это есть исключение из общего правила, устанавливающего, что ответственность наступает за совершение правонарушения, состав которого (все его четыре элемента) определяют для квалификации деяния как правонарушения. Однако исключения не колеблют общего правила.

Нам более близка точка зрения М.И. Брагинского и В.В. Витрянского, считающих, что единственным и общим основанием гражданско-правовой ответственности является нарушение субъективных гражданских прав, как имущественных, так и личных неимущественных, т.е. само нарушение субъективного гражданского права²⁴. Такой вывод соответствует поддержанной нами позиции, согласно которой основанием юридической ответственности, в том числе семейной, является правонарушение. Однако с другим выводом названных ученых мы не можем согласиться. По их мнению, состав гражданского правонарушения не имеет какого-либо значения для привлечения лица к гражданско-правовой ответственности, а концепция состава гражданского правонарушения надуманна. Нам представляется, что это не так, поскольку состав правонарушения устанавливается с целью квалификации деяния как правонарушения.

Далее авторы полагают, что при применении гражданско-правовой ответственности не имеют никакого правового значения вредоносные последствия с точки зрения негативного влияния допущенного нарушения гражданского права на общественные интересы, объективная и субъективная сторона гражданского правонарушения. Из этого они делают вывод, что правильнее говорить не о составе гражданского правонарушения, а об условиях привлечения к гражданско-правовой ответственности, к которой они относят: 1) противоправность; 2) вред; 3) причинную связь между нарушением субъективного гражданского права и вредом; 4) вину нарушителя.

Таким образом, они правильно разграничивают элементы состава правонарушения и условия ответственности и не ставят знак равенства между этими понятиями. Под условиями гражданско-правовой ответственности они понимают «сформулированные законодателем обязательные общие требования, соблюдение которых необходимо для применения гражданско-правовой ответственности»²⁵.

Но, в отличие от указанных авторов, мы полагаем, что недооценивать значение состава правонарушения нельзя и уж тем более нельзя считать, что он не имеет какого-либо правового значения для привлечения лица к ответственности. Состав семейного правонарушения необходимо устанавливать с целью решения вопроса: можно ли действие (бездействие), совершенное субъектом семейных правоотношений, квалифицировать как семейное правонарушение. Аналогичное мнение в науке гражданского права высказал А.В. Сухочев: «Установление состава гражданского правонарушения имеет своей задачей определение того, можно ли соответствующее деяние определенного субъекта квалифицировать как гражданское правонарушение»²⁶.

Связь состава семейного правонарушения с семейно-правовой ответственностью проявляется в том, что при отсутствии какого-либо элемента состава правонарушения (например, субъекта или субъективной стороны) ответственность не наступает, так как основание ответственности — семейное правонарушение отсутствует. Так, мы не можем привлечь к семейно-правовой ответственности по договору об алиментировании умершего родителя, виновно при жизни своей не уплачивавшего алименты на содержание детей, выплата которых предусмотрена договором между родителями несовершеннолетних детей. Если невыплата алиментов, предусмотренных договором, не связана с виной обязанного лица, а обусловлена объективными причинами, например, его состоянием здоровья, не позволяющим предоставлять содержание ребенку, то мы имеем дело с отсутствием одного из четырех элементов состава правонарушения — субъективной стороны. Следовательно, при отсутствии состава правонарушения мы не можем говорить о совершенном деянии как о семейном правонарушении. «Только наличие в деянии всех четырех элементов делает это деяние правонарушением»²⁷. Поэтому основания для семейно-правовой ответственности не имеем, когда отсутствует какой-либо элемент состава правонарушения.

Вместе с тем наличие состава правонарушения не всегда влечет за собой привлечение субъекта к ответственности, что также опровергает выводы: 1) о составе правонарушения как основании ответственности и 2) о тождественности состава правонарушения и условий ответственности. Поясним это на примере. Л.И. Спиридонов правильно отмечает, что «истечение исковой давности лишает субъективное право возможности судебной защиты: если его обладатель обращается в суд с иском, в удовлетворении его требований ему будет отказано именно по причине пропуска соответствующих давностных сроков»²⁸. Аналогичные примеры мы можем привести из уголовного, административного права, где за давностью совершения правонарушения лицо — правонарушитель не привлекается к ответственности. В рассмотренных ситуациях имеет место состав правонарушения, однако отсутствует условие привлечения к ответственности — срок, в течение которого лицо может быть привлечено к ответственности.

В этой связи представляются необоснованными выводы Н.Д. Егорова, касающиеся основания и условий ответственности. Он считает, что состав гражданского правонарушения служит основанием гражданско-правовой ответственности, а совокупность условий, необходимых для привлечения к гражданско-правовой ответственности, образует состав гражданского правонарушения. В семейном праве такой же позиции придерживается Л.Е. Чичерова, утверждающая: «Основанием применения мер ответственности в семейном праве, так же как и в гражданском, является состав правонарушения»²⁹. Но теория права установила, что состав правонарушения включает в себя следующие элементы: объект, объективную сторону, субъект, субъективную сторону. Тогда, согласно определению Н.Д. Егорова, должен следовать вывод, что названные элементы состава гражданского правонарушения и есть те условия, необходимые для привлечения к гражданско-правовой ответственности. С таким выводом мы не можем согласиться, он опровергается вышеприведенными аргументами и противоречит теоретическим канонам.

Далее Н.Д. Егоров отмечает, что необходимыми условиями для всех видов гражданско-правовой ответственности являются по общему правилу противоправное поведение и вина должника³⁰. А для привлечения к ответственности в виде возмещения убытков необходимо наличие самих убытков, а также причинной связи между противоправным поведением должника и наступившими убытками. Соглашаясь с автором в части указанных условий гражданско-правовой ответственности, мы не признаем, что их совокупность образует состав правонарушения, так как это разные понятия.

Теория права различает элементы состава правонарушения и условия ответственности, которые не совпадают и отвечают за решение различных задач. Так, при решении вопроса о привлечении лица к ответственности следует установить, имеются ли необходимые условия для привлечения его к ответственности. Мы бы назвали это вторым этапом, поскольку на первом этапе мы, установив элементы состава семейного правонарушения, квалифицировали совершенное субъектом семейных правоотношений деяние как семейное правонарушение.

Так, в гражданском праве в соответствии с п. 2 ст. 199 ГК истечение срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске. Из этого следует, что к ответственности не может быть привлечено лицо, виновно не исполнившее обязательство, к которому, например, предъявлен иск о взыскании убытков после истечения срока исковой давности, если оно заявит о применении срока исковой давности. В семейном праве согласно общему правилу защита семейных прав (ст. 9 СК) осуществляется независимо от того, сколько времени прошло с момента нарушения права, поскольку исковая давность при защите семейных прав обычно не применяется. Исключения из этого правила установлены семейным законодательством.

Так, например, исковая давность применяется в отношении требований о разделе имущества супругов, трехлетний срок исковой давности установлен п. 7 ст. 38 СК. Считаем, что указанный срок исковой давности применим как к требованиям супругов о разделе имущества, не заключавших соглашение о разделе имущества, так и заключивших такой семейно-правовой договор, поскольку норма права п. 7 ст. 38 СК носит общий характер и не содержит ограничений.

Таким образом, мы пришли к выводу о необходимости различать состав правонарушения, который мы устанавливаем с целью квалификации деяния как правонарушения, и условия ответственности, установление которых необходимо для определения возможности привлечения соответствующего лица к семейно-правовой ответственности. Основанием семейно-правовой ответственности является семейное правонарушение.