Как, наверное, порадовался депутат Розуван сотоварищи, когда его законопроект о внесении поправок в Уголовно-исполнительный кодекс был, наконец, одобрен 350 народными депутатами. Комитет по безопасности ГД, представлявший этот закон, победил, несмотря на сопротивление Правового управления Администрации Президента РФ, Комитета ГД по делам семьи, женщин и детей, а также некоторых других слабых голосов типа Центра содействия реформе уголовного правосудия. Еще многие другие органы и организации, которых напрямую или косвенно касается этот закон, не приняли участие в дебатах, — либо не знали, либо проморгали, как, например, уполномоченные по правам человека и ребенка в регионах.

Закон протащили без лишнего шума. На критику Комитет отреагировал мудро, проявив одновременно настойчивость, гибкость и прямоту и практически переписав законопроект заново. Новый, лаконичный до предела, безымоциональный вариант проекта закона без труда очаровал подавляющую часть депутатов.

И вот через месяц закон дошел «до земли», до воспитательных колоний. Мы наблюдали это своими глазами и слышали от других: это был шок, и для сотрудников-начальства, и для девчонок. В общем, «не ждали» и все тут. Но как же так?

Картина списана с натуры: на плацу стоит зона, плачут все — и те, кого годами отговаривали не стремиться на взрослую, а теперь вдруг отправляют, и те девчонки, кто остается, и замначальника колонии по воспитательной работе, и воспитатели отрядов.

Начальник колонии не понимает, как быть с производством — оно практически встало, зам. по воспитательной работе не знает, как теперь работать с вновь прибывающими осужденными — такой воспитательный «пряник» отняли, а нового не предложили. Весь костяк «актива» — это те, которым 19–20 и которых скоро в зоне не будет. Останутся малолетки распальцованные, мороки с ними не оберешься, пока не успокоятся (если вообще успокоятся). Для большинства осужденных, тех, кто с приличными сроками, теперь воспитательная колония будет просто «подготовительным отделением» к жизни на взрослой колонии. Со всеми вытекающими последствиями. Весьма неприятными для климата в колонии, для сотрудников, для осужденных. Это будет уже новая колония, не тот «пионерский лагерь», как его называли до сих пор осужденные девочки.

Та девушка, строки из письма которой взяты в качестве эпиграфа, «пролетела» — она ушла не на УДО, а именно на этап — на «взросло». А вот что пишет другая (уже с этапа на взрослую):

Вы наверное знаете о новом законе в отношении 19-летних. Так вот я тоже попала, так как мне уже скоро будет двадцать. Сейчас пока пишу с В-а, но уже знаю, что повезут меня на З. Мне, конечно, ехать не хотелось. Все-таки в ВК лучше по всем показателям, а там что меня ждет — неизвестно, и окружать контингент будет не очень. А вообще я же как бы собиралась по УДО! Вот! У меня и поощрения, я и на облегченных (условиях содержания), но немного не успела... теперь строить планы уже не буду. А то раз настроила всего, а потом бац и все.»

Ну, какая теперь у них реабилитация получится, о которой так широко стали говорить на разных уровнях?!

И ведь что особенно обидно — офицеры из Комитета по безопасности ГД и Федеральной службы исполнения наказаний, которые стояли за этим законопроектом, не пожалели даже юных дам, которые были совсем ни при чем во всей этой кутерьме вокруг воспитательных колоний (беспорядки, бунты). И всего-то их у нас примерно 750 в трех девичьих ВК! Неразборчивое у нас законодательство, однако. Или люди в этих структурах.

То показательное выступление-семинар, который описан в статье Анны Валерьевой, сразу видно — всего лишь мероприятие для галочки: осужденных опросили — услышали только мнение 17% из них, спросили сотрудников — ответ не понравился, начальство дало свою интерпретацию, оно всегда лучше знает... Так зачем было комедию устраивать?

А теперь сотрудники спрашивают друг у друга:

— Как началась работа в связи с принятыми поправками в УИК по отбыванию наказания в воспитательных колониях до 19 лет? Закон имеет обратную силу в этом случае?

— А как же быть с теми, кого оставили и дали шанс до 21 года? Получается, кинули, что ли?

— В активе работать некому будет, и на вредных работах, типа котельная, как работать?

— Жить в отряде, что ли? Что мы сейчас практически и делаем!!!

Получается, что действительно «кинули» — и тех, и других. Спасая свои «тылы», высокое начальство решило и заказало закон, депутаты, не разобравшись, его приняли. Да, тюремное дело — весьма тонкий предмет, и с наскоку, со стороны многое можно неправильно увидеть. И тюремщики этим пользуются.

Хочется спросить у тех, кто стоял за законом: может вы забыли или не знали, что теперь этих 19-летних, особенно тех, которые в «активе» были, ждут на взрослых зонах, чтобы спросить, а чего ты, типа, пацан, на малолетке до сих пор прохлаждался, ааа... да ты еще и в активе состоял... И о последствиях таких разборок лучше не думать.

И о сотрудниках не подумали; а когда вообще-то думали о них в этой системе? 3000 рублей — оклад кандидата в начальники отряда, даже если он бывший офицер Российской армии. Какая это часть от зарплаты депутата, который голосовал в том числе и за этот закон?

Сотни человек сунули ни с того ни с сего лицом в криминальную грязь взрослой зоны! Вместо того чтобы постепенно и скрупулезно разбираться в конкретных проблемах каждой зоны. Ведь и наука ведомственная есть, и инспекторы умные не переводятся, и прокуроры по надзору тоже могут подсказать. А в крайнем случае — обратитесь к гражданским ведомствам, ученым, общественным организациям.

Для того чтобы система могла предпринять правильные шаги, она должна знать, что она есть. А по признанию московского руководства, оно знает о реальном положении дел в системе лишь на 30–50%. По мнению же сотрудников в регионах, та информация, которую в виде отчетов они представляют в главк, приукрашена в 10–12 раз.

Каждое учреждение, каждое управление старается ДО ПОСЛЕДНЕГО замолчать то, что реально происходит в их епархиях: в системе правит бал «БАЛЛ» — меньше баллов получишь, больше проблем с начальством будешь иметь. Так откуда правде взяться? А откуда верным управленческим решениям и законам?!

И сотрудники молчат. Попробуй, скажи. Так, редко какой смелый голос пробьется:

«Судьбы многих [подростков] будут сломаны, ведь на ИК (исправительная колония для взрослых) чаще расклад в пользу «черных», и прием пацанов будет ждать очень жесткий. Такое ощущение, что во власти уже пустило во все стороны щупальца «криминальное лобби» — вот и решили задавить «красное движение» и окончательно превратить зоны в кузницу молодых кадров для себя. Эх, Россия...

Во всем цивилизованном мире в случае принятия таких законов четко действует принцип «фарш невозможно прокрутить назад». Но то ж в цивилизованных! Да и правозащитнички чегой-то помалкивают. Как «классово близкое» ворье массовое царапанье вен организует — так они впереди ТВ к зонам мчатся, а тут...»!!!

Про правозащитников нам самим интересно знать, а где мы были — общественники, которые по детям. Наш Центр «Содействия» обращался в Госдуму, в Совет Памфиловой, даже к коммунистам в Думу ходили, только тщетно все оказалось, машина была запущена, время упущено.

В январе спохватились государственные уполномоченные по правам человека из регионов: «Ах, проморгали такой закон! Надо что-то делать!..»
Ну давайте сделаем что-нибудь, чтобы хоть девичьи судьбы спасти от дикого закона. Давайте обратимся снова к депутатам, в комитеты и советы разные, разве так сложно наконец понять, что нельзя всех под одну гребенку, тем более в таком деликатном возрасте.

А пока... катается сейчас по этапам в холодных, грязных столыпиных молодежь 19-летняя... уму разуму учится... реабилитируется понемножку.
Остается только еще раз повторить за честным офицером ФСИН:

«Эх, Россия...»