Как специалист с большим стажем работы в этой области (являюсь ответственным секретарем комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав 15 лет) приветствую ваши хорошие начинания и конкретные шаги по взаимодействию с учреждениями системы профилактики, в частности с Комиссиями по делам несовершеннолетних и защите их прав. Мне представляется, что ваша программа Восстановительного правосудия полностью соответствует требованиям международного права: Конвенции о правах ребенка, Руководящим принципам Организации Объединенных Наций для предупреждения преступности среди несовершеннолетних (Эр-Риядские руководящие принципы) 1990 года, Минимальным стандартным правилам Организации Объединенных Наций, касающимся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила) 1985 года, и российского законодательства: Федерального закона "Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации" 1998 года, Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" 1999 года и др.

Форма брошюры не позволила изучить в тонкостях вашу деятельность, но идея вашей работы понятна и актуальна. Как координатор работы с подростками, с удовольствием использовала бы этот вид деятельности. К сожалению, таких специалистов в регионах еще нет. Но со многим я бы поспорила, т.к. на мой взгляд, вы не уловили очень важный момент в работе комиссии. Видимо, вам не удалось познакомиться с правозащитным направлением работы комиссии. Функции комиссии разнообразны, но основные – это координационная, контрольная и правозащитная (защита прав детей). Причем защита прав детей на сегодняшний момент, на мой взгляд, является главенствующей. На это указывает наше законодательство, международные документы и положение дел с детьми в государстве. Даже в старом Положении о комиссиях по делам несовершеннолетних эта функция присутствует и требует от ответственного секретаря конкретных действий, защищающих права ребенка. Правда, в пяти регионах России начали действовать Уполномоченные по правам ребенка (детские омбудсманы). Предполагаю, что вызвано это тем, что комиссии эту работу плохо исполняли. Не случайно с выходом закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" в названии комиссии добавлено словосочетание "и защите их прав". Статус комиссии, опираясь на этот закон, позволяет скоординировать работу по защите прав ребенка, используя ресурсы и возможности учреждений системы профилактики. А если это еще и подкреплено региональной или муниципальной Программой, утвержденной законодательным органом с финансовым обеспечением, то комиссия имеет все рычаги в осуществлении профилактики правонарушений и безнадзорности и защите прав детей. По деятельности одной комиссии, нельзя обобщать опыт работы этих структур. На мой взгляд, у вас сложилось неправильное представление о деятельности комиссии, в связи с тем, что вы ограничили свое сотрудничество только одной комиссией, где возможно и было целью заседаний – наказание подростка. Я твердо уверена, что у нас другая цель: помочь ребенку, дать ему возможность осознать свои ошибки и проявить готовность исправить их, взяв на себя ответственность; «повзрослеть» с помощью умных, добрых взрослых, которые помогут устранить причины и условия, которые толкают подростка на правонарушения и безнадзорность, которые сумеют защитить его прежде, чем он «упадет в колодец».

В Германии в 1993 году вышел новый Федеральный закон "Новый закон о помощи детям и молодежи", где в одной из статей есть эта фраза "помочь, прежде чем ребенок упал в колодец". Это – их девиз. Правонарушения и безнадзорность – это конечная стадия деформации личности ребенка. Корни этой деформации нужно искать в трех направлениях. Первое – деформированное воспитание ребенка в семье. Ее разновидности: гиперопека, гипоопека, искаженные ценностные семейные установки, антисоциальное (пьянство, наркомания, противоправное) поведение родителей, отсутствие единого взгляда на воспитание, двойная мораль и т.д.

Второе – личностные физиологические и психологические особенности развития ребенка. Как правило, это либо задержка в развитии, либо развитие патологических черт характера. Третье – социальное окружение ребенка. Роль комиссии заключается в том, чтобы выявить, что лежит в основе противоправного поведения подростка и организовать работу, устраняющую причины, приводящие ребенка в колонию или на скамью подсудимых. Для этого у комиссии есть все обязанности и права. С помощью учреждений профилактики, которые перечислены в законе, определив роль и место каждого, можно создать "реабилитационное поле" вокруг любого подростка. И здесь большую помощь должны оказать (у нас они и оказывают) социальные работники и социальные педагоги, которые обязаны досконально изучить всю семейную и социальную обстановку вокруг ребенка и его семьи. Передать все это в комиссию, которая обязана разработать сама или передать специальным структурам системы профилактики индивидуальную программу реабилитации конкретного подростка. И дальше проконтролировать ход этой индивидуальной реабилитационной работы. Если не исполняются решения комиссии или нарушаются права ребенка, – оказать защиту и принять административные меры к недобросовестным организациям. Что касается предложений по изменениям, которые вы предполагаете внести в Положение о КДН, то здесь можно очень много говорить. Но все, о чем вы правильно говорите, уже имеется и в Положении, и в Законе. Другое дело, как это понимается непосредственно людьми, исполняющими эту работу. Кто-то видит только "букву" закона, а кто-то чувствует его "дух", и работает именно так, как это нужно, и как понимаете эту работу и вы. Кроме того, в Думе находится на рассмотрении новый закон о комиссиях по делам несовершеннолетних, в котором вы тоже не найдете детально прописанных действий комиссии по ресоциализации подростков, но направление по защите прав детей диктует эти действия, и очень жаль, что многие этого не исполняют. Читая вашу брошюру, у меня возникало много вопросов по той информации, которая была изложена. Либо это прямое нарушение закона, либо информация имеет некоторые неточности. Комиссия – это коллективный орган, поэтому совсем непонятно, каким образом один человек смог решить судьбу ребенка. Направление подростка в Центр временной изоляции несовершеннолетних правонарушителей (ЦВИНП) по решению одного инспектора ОППН – это прямое нарушение прав ребенка, и комиссия должна была защитить эти права. Материал должен был быть рассмотрен на комиссии в присутствии представителя прокуратуры. В настоящее время такие вопросы рассматриваются только в судебном порядке. На мой взгляд (исходя из текста брошюры), ваши специалисты не разобрались и в некоторых юридических тонкостях "прохождения" материалов. Вы пишете, что "промежуток времени, проходящий с момента совершения правонарушения до заседания комиссии, посвященного отказному материалу, составляет часто несколько месяцев". Здесь необходимо уточнение. Если велось следствие, которое регулируется нормами УПК РСФСР, и заняло длительный промежуток времени, то это – один вариант. Результатом этого следствия (если подросток не достиг возраста, начиная с которого он подлежит уголовному наказанию) является обсуждение материала на комиссии. В комиссию поступает постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, рассмотреть которое комиссия обязана в 15-дневный срок. В месячный срок по административному законодательству необходимо по нему принять решение. О каких "нескольких месяцах" речь? А вот если длительно раскрывалось преступление, что вполне может быть (например, подросток совершил кражу в июне, а раскрыли ее в январе), то это совсем другое дело. Но комиссия все равно будет работать по постановлению следственных органов, которое имеет конкретную дату, и комиссия обязана рассмотреть этот материал опять-таки в 15-дневный срок. В разрез с законами идут ваши предложения, изложенные в главе "Алгоритм направления дел на примирение ОППН РУВД". Возможно, в ваших идеях есть рациональное зерно, но пока существует УПК РСФСР, Кодекс об административных правонарушениях РФ в том виде, в каком они есть на сегодняшний день, произвольно направлять материалы в ваш адрес никто не будет. Но что мешает вам начать предлагаемые мероприятия параллельно с деятельностью этих органов и проводить программу примирения с подростками и их родителями параллельно со следствием. Выводы социального работника Булгаковой З.Г., которая провела мониторинг работы ОППН ОВД "Ясенево" и выявила организационные особенности работы ОППН, также вызывают массу вопросов.

Во-первых, почему возникло такое обобщение, что, по мнению инспекторов ОППН, лучшей профилактической мерой для подростков является помещение его в ЦВИНП? Большая часть инспекторов, думаю, с таким выводом не согласится.

Второе, кто сказал, что в обязанности инспектора должно входить составление программы реабилитации социально-педагогически запущенного подростка? В приказах МВД этого нет. В других документах тоже. Да и не думаю, что это должно быть их обязанностью. Для того чтобы грамотно составить такую реабилитационную программу, нужны специальные знания по педагогике, психологии, социальной работе. А где взять таких милиционеров? Воспитательной работой должны заниматься профессионалы: социальные педагоги, психологи. Социальные работники, прошедшие специальную подготовку. И здесь ваша помощь неоценима. Кроме того, мне не верится (слишком уж не профессионально), что суд не запрашивает для принятия решения о направлении подростка в специальное учебно-воспитательное заведение закрытого типа постановления комиссии. Это нарушения УПК РСФСР и явное нарушение прав ребенка. Прокуратура имеет все основания опротестовать такое решение. Не согласна я и с выводами, что карательный подход в работе с подростками является приоритетным в уже сложившейся системе отношений, в которую входят Федеральный закон "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" и структуры, занимающиеся подростками. Мне кажется, сложность заключается в том, что для решения любой проблемы необходимо создать механизм ее решения, а вопросы защиты прав ребенка особенно сложны, т.к. в стране нет ни специальной литературы, ни методик по защите прав детей, ни специалистов по защите прав детей (или их мало), да и население еще не совсем понимает, где и кем нарушаются права ребенка, и все эти вопросы решаются впервые. В своей работе мне приходится по каждому отдельному обращению (или выявленному факту) за защитой прав ребенка разрабатывать целую стратегию конкретных действий и механизмы их исполнения с учетом законодательства. Ваши коллеги со стороны ОППН и КДН, с которыми вы работали, видимо, пока не владеют этими методами. Защита прав ребенка, в том числе и от ошибочных действий сотрудников милиции и даже комиссий, требует высокого профессионализма и вдумчивой кропотливой работы. Если бы у нас и инспекторы ОППН, и ответственные (!) секретари комиссий были бы на такой высоте, Россия была бы действительно страной, где дети в лице государства имели бы самого надежного защитника своих прав.